«Блестящий» был невысок, коренаст, но не крупен, лицо имел волевое, производившее несколько отталкивающее впечатление из-за не выраженного на нём высокого интеллекта. Лет пятьдесят на вид, одет очень прилично. По всем признакам: дорогому костюму, туфлям ручной работы, охране, машинам и туповатому виду он был депутатом, не меньше.
– Фомин, Матвеев! – словно на перекличке на занятиях по военной подготовке, окликнул он Кирилла и Антона, уже пятившихся к подъезду.
Парни остановились как вкопанные. Мужчина тем временем их с интересом изучал, не проявляя агрессии.
– Надо же, ожидал увидеть людей постарше. Тем больше вам чести, в таком возрасте – такие достижения… – «депутат» удивлённо покачал головой и продолжил, уже ни к кому не обращаясь. – Ну да, нынешняя молодёжь – сплошь акселераты. Причём во всём.
Кирилл и Антон продолжали стоять в тех же позах, в которых застал их властный оклик. Незнакомец заметил неловкость, фальшиво улыбнулся, пытаясь как-то разрядить обстановку.
– Не бойтесь, я ваш друг. Юрий Алексеевич Зверев, заместитель председателя Центрального комитета компартии, депутат Государственной думы, если официально. Ну а неофициально, что важнее для дела, зампред Революционного совета Революционно-коммунистической партии.
Обретший имя и должности мужчина протянул кряжистую, некрасивую, словно у какого-то злодея из аниме, руку Антону. Тот автоматически подал свою онемевшую и неспособную к рукопожатию ладонь. Новый знакомый крепко её сжал и даже потряс, не переставая вопросительно заглядывать парню в глаза. Наконец, аспирант понял, чего от него ждёт Зверев, знавший их фамилии и адрес, но ещё не догадавшийся, видимо, кто из них кто.
– Антон. Антон Матвеев, – помолчал немного, но собеседник ещё не успел отпустить руку, и он поспешил добавить зачем-то. – Аспирант МГУ.
Коммунист улыбнулся уголком рта, протянул руку Кириллу. Тот уже более-менее ожил, хотя ладошка была неприлично влажной.
– Кирилл, соответственно, Фомин, – сыронизировал он.
– Вы раскрыты, товарищи! – торжественно озвучил очевидность партийный бонза.
– Да мы уж поняли! – хмыкнул опьянённый адреналином и от того расхрабрившийся Кирилл.
– У нас мало времени. За вами скоро приедут. Вам нужно будет скрыться, мы поможем. Где… – Зверев замялся, думая, как назвать того, ради кого, собственно, он и прибыл. – Владимир Ильич?
Кирилл открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил уже оклемавшийся Антон. Он нахохлился, приняв серьёзный вид, как на занятиях у студентов. Голос зазвучал ниже, солиднее.
– Он в надёжном месте.
Зверев понимающе кивнул.
– Понятно. Конспирация. Но его надо будет забрать тоже. У нас условия лучше, и мы обеспечим охрану. О вас спецслужбам уже всё известно. Нам сообщили наши товарищи, выполняющие задание под прикрытием. Узурпаторы получили информацию и теперь работают очень быстро. Вождя им вычислить будет нетрудно: проследят все ваши маршруты за последнее время, и всё. У вас нет выхода. Заметут, сломают. Погубите и себя, и Ленина, и страну. Промедление, как говорил Владимир Ильич, смерти подобно! – депутат перевёл дух. – По вашему сайту я понял, что вас больше занимает научная сторона дела, чем политическая. Но в данной ситуации это не важно. Прахом пойдёт вся ваша работа и все ваши и наши надежды. Они его собираются немедленно убить и затем уничтожить, кремировать тело и развеять прах. Хотя они и сомневаются в его подлинности, но рисковать не будут, не хотят. Так что нам надо действовать очень быстро.
Зверев испытующе посмотрел на парней. Те замешкались. Всё в кучу смешалось в их головах… Только что наврали с три короба рыдающей Кате – было стыдно; потом этот кортеж и бандитского вида охрана – было страшно; сейчас «блестящий», который оказался коммунистом, толкает перед ними речь больно уж гладко, без запинок (явно готовил её). Вдруг какая западня?
– Так мы с вами по одну сторону баррикад? – глядя на них не моргая, с плохо скрываемой угрозой в голосе спросил Зверев.
Кирилл с Антоном испуганно закивали в ответ. Как будто был какой-то выбор.
– Правда… – Кирилл замялся, – есть проблема.
Пришла очередь их собеседника делать испуганные глаза (и парни про себя это с удовольствием отметили).
– Дело в том, что он ещё не совсем восстановился. Он… там… так получилось… – Кирилл так правдоподобно стеснялся, что покраснел. Потом набрал в грудь воздуха и выпалил, – в общем, его мозговая деятельность восстановлена не до конца.
Врать парню приходилось нечасто, оттого давалось это неимоверными усилиями, и волевыми, и физическими. Он стоял, тяжело дыша из-за внезапно разогнавшегося сердца и задержек дыхания, бессильно опустив руки и уставившись на Зверева широко раскрытыми глазами, в которых легко читалась тревога.