– Вика, ну сделай что–нибудь.
– Слушай, Игорь, я понимаю в этом не больше тебя. Сам бы попробовал! – бубнила Вика. Я лишь улыбнулась ей, чтобы поднять настроение. – Да не стой над душой ты, пожалуйста!
– Ладно, ухожу, – посмеялся он. Наверное, это был самый запоминающийся момент за это утро. Я слышала, как тут иногда все немного смеялись, но он всегда оставался серьезным. Я и представить не могла, что на его лице могла играть улыбка. Это было, правда, странно.
И удивлялись все те, кто видел Игоря в этот день, ведь он улыбался. Наверное, из–за этого сегодня все стали чуточку добрее. Аня за весь день не сказала мне обидного слова, я перестала из–за этого смотреть на нее со злобой, как и на Макса. Варя извинилась передо мной, потом я перед ней. Вика после моей перевязки была сначала удивлена, а потом пожала плечами и пошла к Диме, довольная по выражению лица. Но меня больше заботила не доброта всех людей лагеря, а причина такого хорошего настроения вожака. Ведь он всегда угрюм, чем–то озадачен. У него никогда не светилось так лицо как сейчас. И благодаря этому его можно было разглядеть хорошенько. Хмурость делала его человеком не самой привлекательной наружности, но сегодня!.. Это был парень лет двадцати трех, с черными короткими волосами, со сверкающими карими глазами. Сегодня его внешность была совсем иной. Он казался мне вполне красивым, если я что и понимала в мужской красоте. И, признаться, я иногда заглядывалась на него. Возможно, это был единственный день, когда я видела его веселым, что нельзя сказать о Максиме. Может, с раннего утра его настроение так сильно испортилось, что он ничему не удивлялся. Скорее всего, то, что ссора, которая произошла между нами, удручала его. Я же не чувствовала никаких угрызений совести перед ним. И все–таки, что–то не позволяло мне сильно его ненавидеть. Что–то делало его в моих глазах не таким уж и плохим человеком. Но что?
Мы были почти все в лесу, изучали данную местность. Я шла самая последняя, поэтому по пути я собирала ягоды. Дикая черная смородина была ягодой крупной и сладкой. Но мне снова не лез кусок в горло, настолько мое состояние ухудшалось. Я была слабой, и это не давало мне покоя. Без ружья или ножа, я никак не смогу за себя постоять.
– Эй, красотка! – обратился Игорь, наверное к Ане. Она отозвалась. – Нет. Таня!
– А? – я подняла свою голову и увидела, что сильно отставала от остальных. Он направился ко мне. Я посмотрела по сторонам. Не было ничего такого, чтобы могло привлечь внимание вожака лагеря. Но было кое–что, что привлекало мое внимание. Ненавистный взгляд, нечаянно брошенный, в сторону Игоря. Дежурный никогда так на него не смотрел. Когда я поймала его взгляд, он так же посмотрел и на меня, а потом отвернулся. Все это уже мне начинало надоедать, и по привычке я закатила глаза. Потом подошел Игорь. – Я что–то не так делаю?
– Да, отстаешь от всех, – пошутил он. Я невольно улыбнулась. И посмотрела на остальных. Они были так далеко, что я еле различала то, что они говорили. – И как так вышло, что тебе прострелили ногу?
– Вы, конечно, извините, но…
– Можно, на "ты".
– Ладно. Я хочу сказать, что все эти расспросы уже начинают оскорблять меня. Я не говорю о том, что не стоит их устраивать… я лишь хочу… в общем, это уже надоело… не стоит так часто задавать мне вопросы. Мне не трудно на них отвечать, но…
– Я понял, – равнодушно произнес Игорь. – Но если я не буду задавать тебе вопросы, пропадет всякое доверие.
– Надо же! А разве оно есть? Я знаю, тут почти все относятся ко мне с призрением. Тогда зачем было облегчать мне здесь жизнь? Чтобы меня еще больше ненавидели, чтобы вас…эм…тебя считали все за идиота, который помогает, так сказать, шпионке, помогает правительству?
– Думаю, никто так не считает. А если и считают, то мое мнение здесь выше всего, я один решаю, что нужно делать.
– А вы… ты не думаешь, что излишнее тщеславие сделает тебя врагом для всех, а власть уничтожит доверие к тебе? По–моему, властность над всеми – это перебор.