– У тебя, смотрю, в последнее время полоса невезений!
– Да что ты! У меня пока все еще в порядке, – пошутила я. Но голос был мой очень вялым и безжизненным. – Ты хотел поговорить на счет Вари? Ты только скажи, если она доставляет какие–то неудобства…
– У меня нет никаких претензий на этот счет. Я хотел просто попросить тебя кое о чем, – я выжидающе посмотрела на него. – Я знаю, уверен, что ты ничего Вике не скажешь. Сегодня ночью мы с Максом идем в город. Об этом не знает даже Игорь, он бы не пустил нас. Тем более об этом не должна знать Вика. Она сойдет с ума…
– Как? Сегодня? Но зачем?
– Наши запасы на исходе, – ответил Дима. – Так ты не расскажешь ей?
– Нет, конечно, нет. Я все понимаю.
Было интересно то, что Дима отправлялся за запасами, тогда как Макс решил отправиться за лекарствами. Как назло его не было возле костра. Значит, он бродил где–то в лесу, или сидел у реки. Я решила пойти для начала к воде. Прогулявшись немного вдоль берега, я обнаружила Дежурного, который сидел и пускал блинчики. Он заметил меня только тогда, когда я села возле него. Он посмотрел на меня, усмехнулся и снова начал бросать камни в воду. У него не получалось сделать более трех блинчиков. Я нашла возле себя плоский камушек и пустила по воде. Целых семь блинов.
– Как ты это делаешь?
– Не знаю, – мы немного помолчали. – Зачем идти в город именно сегодня?
– Вот Дима, а! Сказал же ему, чтобы не кому не трепал об этом!
– Он лишь просил меня не говорить Вике. И зачем ты берешь его с собой?
– Для прикрытия. Он ничего не знает о лекарствах, потому что настоящих лекарств у рабочих никогда не было. Для вас отвар ромашки лучшее средство. А у Дежурных есть эти настоящие лекарства. Пока Дима будет добывать запасы, я проберусь в дом Дежурных. Я знаю, слишком рискованно, но…
– Не стоит рисковать из–за меня. Поверь, я того не стою. Да и как ты решился идти в город, если мы с тобой в последнее время не в ладах? Это глупо.
– Вовсе нет. Поверь, Таня, ты стоишь того, чтобы сделать для тебя что–то рискованное, – эти слова так растрогали меня и согрели, что я слегка улыбнулась Максу. – И как ты доковыляла сюда? – быстро он перевел тему.
– Просто хотелось поговорить. Я знала, что ты сидишь у реки, и пошла тебя искать.
– Надо же! Обычно я не такой предсказуемый, – шутил Дежурный. Мы снова замолчали. И у меня еще были вопросы, и он видел это, наверное, по моему взгляду. – Хочешь еще о чем–то спросить?
– Да. Игорь ведь тоже Дежурный, верно? Именно поэтому вы с ним сразу поладили. Его выдало то, что он и понятия не имеет о том, как живут обычные рабочие. Никогда ни у одного рабочего не было такого хорошего настроения, как у него вчера. Он рассказывал об этом с таким воодушевлением, что меня это насторожило. И я уже не знаю, на чьей я стороне. На стороне таких, как все эти люди, на стороне обычных рабочих, или на вашей стороне с Игорем. Я уже не знаю, чему верить. Вот и сейчас не знаю, думать, что это ты привел правительство, или закрыть глаза и отбросить эти мысли. Но мне кажется, я уже сделала выбор.
– Не нужно ничего делать, Таня, – отвечал Дежурный, бросая камни в воду, – ведь никогда не знаешь, что будет после этого. Лучше оставлять все как есть, надеясь на то, что судьба сама распорядится тобой так, как нужно. Но это совсем не для тебя. В душе ты боец, и таких мало.
– А кто ты?
– Я не знаю. Я себя еще не нашел, – он улыбнулся мне грустной улыбкой. – Я только всегда знал, что не буду настоящим Дежурным. Я всегда считал себя не таким, как все они. Я смотрел, как люди работали, их били и унижали, и все равно хотел быть как они. Хотел быть таким же свободным. Хотел узнать, какого это быть такими как вы. И я узнал. Самое главное, что вы все тут не понимаете, какое это счастье. Ты скажешь, что я далеко не прав. Но когда–нибудь ты сама поймешь, что ты жила хорошо, что именно рабочие живут так, как мечтает каждый человек.
– Мы не живем, Максим, мы выживаем, пока правительство наслаждается жизнью. Каждый божий день мы просыпаемся, чтобы работать и работать. В нашей жизни нет ничего привлекательного. Мы низший слой общества, мы никто, мы ничего не стоим. Все правительство думает, что мы неотесанное стадо баранов, что в нас нет чувств, ума, душевной красоты. Они думают, что мы бесчувственные люди, которыми можно управлять, которые сдохнут, и ничего страшного от этого не произойдет, ведь мы ничего не стоим. Так что ты не прав. Жизнь рабочих полна всякого дерьма, об этом ты точно ничего не знаешь.