Верховное командование контролировало всю деятельность Иргуна, как военную, так и политическую. Оно занималось общими вопросами, стратегией и тактикой, информацией и обучением, сношениями с другими организациями. Верховное командование принимало решения. Приказы в Иргуне отдавались как во всякой военной организации, но решения никогда не принимались единолично. Каждый член Верховного командования пытался убедить своих товарищей. Решения, как правило, принимались единогласно. Мы не ставили вопросы на формальное голосование. Обычно вырисовывался синтез различных мнений. Когда бывали расхождения во взглядах — решало мнение большинства. Это, вероятно, лучшая из возможных организаций для принятия практических решений. Наши собрания были частыми, но всегда носили чисто деловой характер. Я не помню ни одного, которое увязло бы в бесплодном теоретизировании, или такого, на котором решили бы созвать еще одно собрание. Мы решали и действовали.
Когда меня впервые назначили главнокомандующим, другими членами Верховного командования были Яков Меридор, Арие Бен-Элиезер, Элияу Ланкин и Шломо Леви.
Яков Меридор, один из наиболее талантливых еврейских военных командиров, стоял во главе Иргуна в годы кризиса, начавшегося со смертью Давида Разиеля и продолжавшегося до начала восстания. Он не дал угаснуть пламени. Положение его было трудным, временами нестерпимым. Он хотел начать восстание в начале 1943 г., но руки его были связаны. Я понимал трудности, с которыми он сталкивался, еще до того, как сам принял командование. Меня потянуло к нему с той минуты, как я представился ему по прибытии из России. Я явился к нему, чтобы сказать то, что собирался сказать Давиду Разиелю — что я целиком в его распоряжении. Мы беседовали в небольшой комнатке, слабо освещенной керосиновой лампой. Отсюда под видом владельца транспортной компании ’’Мистера Хонига” он руководил деятельностью Иргуна. Мы беседовали, как старые друзья, обсуждали положение. Мы были одного мнения: перед нами единственный путь — восстание.
Яков делал все, что было в его силах, чтобы обучить людей и заготовить оружие. Если мы располагали необходимым минимумом для первых выступлений, этим мы обязаны прежде всего Якову, его настойчивости. Когда пришло время, этот скромный, большой души человек, не колеблясь передал командование в руки того, кто поступил под его начало. Для него личное положение каждого из нас не имело никакого значения; всегда и прежде всего самым главным было дело. Начало восстания было для него праздником. Он радовался, как настоящий учитель радуется хорошей работе своих учеников. Но он недолго оставался со своими товарищами в Верховном командовании. Зимой 1944 г. чиновники Еврейского агентства выдали его англичанам. А те, проявив особую милость, предоставили в его распоряжение специальный самолет для отправки его в тюрьму в Африке. На Черном континенте, за британской колючей проволокой, он показал, что можно посадить в тюрьму человека, но не его душу. Яков, конечно, был не единственным, кто пытался бежать и вернуться к борьбе. Наши товарищи ненавидели заключение в такой же мере, как любили свободу, за которую боролись. В неволе они находились в сравнительной безопасности. На свободе опасности подстерегали их всюду. Но они предпочитали опасность борьбы безопасности безделья. Где те тюрьмы, из которых подпольщики не спасались бегством? Яков был блестящим примером для них всех. Колючая проволока не могла удержать его. Он бежал, его поймали. Он снова бежал. Его снова поймали, и он еще раз бежал. Снова и снова, пока ему, наконец, не удалось вернуться на фронт — поздно, но вовремя, чтобы стать во главе подпольных полков Иргун Цваи Леуми, повести их на оборонительную борьбу против оккупационных войск арабов, а затем — в объединенную израильскую армию. Он описал историю своих смелых побегов в замечательной книге ’’Долог путь к свободе”.
Арие Бен-Элиезер провел первые годы Второй мировой войны в Соединенных Штатах в качестве представителя Иргуна.
Впервые он прибыл в Эрец Исраэль в 1943 году по поручению и от имени Еврейского комитета национального освобождения, основанного Гилелем Куком* и Шмуэлем Мерлиным.
* Гилель Кук — племянник известного главного раввина Иерусалима Кука; пользовался широкой известностью в США под именем Петера Бергсона, вынесшего борьбу Иргуна на первые полосы газет и сделавшего ее достоянием широкой гласности, что было важно для успеха восстания.
Тогда Иргун переживал серьезный кризис. Его преодолел, главным образом, Арие. Он стал моим близким другом с самого начала нашей совместной работы. Вместе мы переживали духовный кризис, который собственно и составляет неотъемлемую часть подготовки к делу. Это было время горечи и боли, хотя изредка и бывали периоды радости за достигнутое. После успешного нападения на три штаб-квартиры британской контрразведки мы сказали друг другу: ”Ну, теперь можно и умереть!” Мы были больше, чем уверены, что после проведения этих операций, которые вызывали изумление всего мира, продолжение восстания было обеспечено, если бы даже нас арестовали или убили. Это было начало; и хотя мы с нетерпением ждали больших событий, все же не могли предугадать, что придет день, когда мы совершим наступление на ’’непроницаемые оплоты” британского льва, подобные крепости Акко. С другой стороны, боль невосполнимых утрат — Беньямина, одного из наших лучших ребят, погибшего во время иерусалимской операции, Шимшона Амрани — одного из наших лучших молодых бойцов, попавшего во вражеский плен. Амрани подвергался жестоким пыткам в полицейских застенках, но не сказал ни слова. Мы освободили его в ходе нападения на военную тюрьму Акко, но — увы, он погиб на самом пороге свободы в бою, сопровождавшем наш отход.
Каждый из нас искал силу и поддержку в словах друга — и находил их. Мы знали, что другого пути нет. Мы крепко верили, что эти жертвы не напрасны, мы крепко верили в победу. И каждый из нас поддерживал эту веру в другом.
С Арие я работал очень короткое время. Он был арестован весной 1944 года. Он бежал из концентрационного лагеря в Эритрее, и его приключения — сюжет для целого романа.
Элиягу Ланкин, прибывший из Харбина — еще одна наша легенда. Элиягу — альтруист, готовый отдать жизнь за друга. Я любил его всей душой. Все подполье боготворило его. Элиягу, бывший членом высшего командования, был в то же время и региональным командующим Иерусалима. В операции против иерусалимской штаб-квартиры британской разведки — чьи руины все еще можно видеть на мамильской дороге и которые напоминают о восстании — он участвовал в атаке, исполняя приказы полевого командующего, своего подчиненного. Вскоре после этой операции он также был выдан англичанам и был выслан в Эритрею. Как и многие мои друзья, он бежал из концентрационного лагеря. Его одиссея, быть может, не менее захватывающая, чем сказания Гомера. Элиягу, первому из бежавших, удалось достичь Европы, где он взял на себя бремя командования зарубежным ответвлением Иргуна. Позже он провел наших людей на борт ’’Алталены”.
Самым младшим членом верховного командования был ’’Дани”— Шломо Леви, сын халуцианской семьи, жившей в Петах-Тикве. Солдат и прирожденный командир, бесконечно преданный Иргуну, он исполнял обязанности начальника генерального штаба с самого начала восстания и до своего ареста. Я относился к нему, как к младшему брату или как ко взрослому сыну. После ареста Элиягу Ланкина ’’Дани” был послан Иргуном в Иерусалим. По дороге его машину остановил британский патруль. Из второй машины, неотвязно следовавшей за ним, выскочил агент британской разведки и указав на Дани, воскликнул: ”Он!”
Дани удалось бежать вместе с большой группой заключенных концентрационного лагеря в Эритрее. Однако ему не повезло. Дани был пойман, вновь посажен под замок и возвратился на Родину только с ликвидацией британского мандата.
Через несколько месяцев после создания высшего командования, в него вошел Ерухам Ливни, известный больше под именем Эйтана, бывший нашим первым оперуполномоченным. Эйтан — человек необычной работоспособности, проявил блестящие способности к планированию и стратегии в военных операциях Иргуна. Но он был арестован во время нашего отступления после успешно проведенных операций на юге. Потом он стал именоваться ’’Хаимом Лустером”. Уже под этим именем он возглавил еще одну операцию — ’’контратаку” на процессе тридцати одного военнослужащего Иргуна в ходе заседания так называемого военного ’’трибунала” в Иерусалиме.