Была еще одна причина, требовавшая существования сил революционной пропаганды. Мы должны были успешно отражать словесные атаки, так же как и реальные, физические. Вражеская пропаганда стремилась представить нас в глазах общества как банду отребья самого низкого пошиба. Постоянные оскорбления сыпались на нас без удержу. Вместе с тем вражеская пропаганда использовала и другие методы. Можно вспомнить в связи с этим наше нападение на правительственный литерный поезд, благодаря чему нам удалось заполучить большую сумму денег. Приказы остаются приказами: в условиях непрекращающихся военных действий их надо было выполнять, стараясь по возможности никого не ранить, не убить и никому не повредить. Количество взрывчатых веществ, предназначенных для остановки поезда, было точно рассчитано для того, чтобы задержать его, но не повредить или свести с рельс. Наши ребята выскочили из засады в придорожной роще; охрана была окружена и обезоружена. Все официальные лица, находившиеся в поезде гражданских лиц в вагонах не оказалось, были задержаны и препровождены под конвоем в безопасное место. Те немногие, которые были легко ранены или отделались царапиной от осколков разбитого стекла, были перевязаны к их вящему удивлению персоналом первой медицинской помощи. Деньги — 38 тысяч фунтов стерлингов — были переправлены в нашу штаб-квартиру и, таким образом, оказались в наших руках. Все наши ребята возвратились на свои базы. Британские официальные лица, зная, как мы намереваемся распорядиться деньгами, предпринимали все возможное и невозможное, чтобы обнаружить их. Соседняя Хадера была оцеплена усиленными нарядами британских войск. На дорогах были выставлены специальные патрули. Все транспортные средства тщательно обыскивались. Транспорт, который вез деньги, тоже обыскали, но безуспешно.
Эта операция была проведена в тот короткий период, когда плечом к плечу с нами в объединенном фронте сопротивления сражалась и Хагана. На одной из регулярных встреч с руководством Хаганы, Моше Снэ* сообщил мне, что один высокий чин из Генерального штаба командования британскими войсками в Палестине сквозь зубы процедил несколько лестных слов о хитроумном плане нападения на поезд и его мастерском исполнении. Он отозвался об операции в Хадеровских лесах как о ’’чистой работе”.
* Моше Снэ сотрудничал в Исполнительном комитете ишува с Давидом Бен-Гурионом и затем присоединился к крайней социалистическо-коммунистической партии Израиля — МАПАМ
Мы были готовы принять этот комплимент, но нам было трудно простить то, что было написано об этой ’’чистой работе” одним британским писакой, офицером высокого ранга от прессы. Впрочем, писака оказался дамой, откомандированной в Эрец Исраэль одной из наиболее популярных в Соединенном Королевстве газет. Она сообщила миллионам своих читателей, что операция была проведена под руководством моей ’’невесты, молодой блондинки, не выпускавшей из рук автомата ни днем, ни ночью”. После такой живописной характеристики женщины-вампира появилось сообщение, от которого волосы становились дыбом. Оно свидетельствовало о ’’совершенно диком и необъяснимом поведении террористов” в Хадере. Быть может, эти бредни и сыграли свою положительную роль, создав впечатление у сотен тысяч людей в Великобритании, чьи родственники служили в британских частях в подмандатной Палестине, что их несчастные ребята препровождаются по указке Уайтхолла в ад земной. Такие россказни могли увеличить нажим общественного мнения Великобритании на правительство, с целью скорейшего вывода войск из Палестины. Поэтому, даже та незадачливая журналистка, что прочила мне в невесты очаровательную блондинку, в то время, как у меня была брюнетка-жена, — сама того не зная, внесла свою лепту в дело свержения британского мандата. Журналистку послали к нам в качестве отважной амазонки, попавшей в неизведанные дебри к туземцам и то, что она написала, было определенно рассчитано на всенародную ненависть к нам. К нашему великому сожалению, некоторые еврейские элементы и органы информации также сыграли свою роль во всеобщем озлоблении против нас. Мы были вынуждены всеми силами защищать себя. Разъяснительная работа была неотъемлемой частью нашей борьбы. Одним из самых важных средств борьбы была наша передвижная радиостанция. Мы не были, естественно, в состоянии регулярно использовать ее. В самом начале нас парализовала двойная неудача. Наш передатчик был запеленгован и обнаружен после первых же трансляций из дома сестры Давида Разиеля Эстер. Эстер с мужем были арестованы. Двое их детей были препровождены к престарелым родителям Давида, все еще оплакивающим смерть своего старшего сына. Эстер провела немало времени в Вифлеемской военной тюрьме, а Иегуда долгие годы отсидел в африканских концентрационных лагерях. Впрочем, как бы там ни было, вскоре нам удалось достать первоклассный передатчик.
Вначале мы вели лишь пятиминутные передачи. Нам как-то попалась в руки небольшая книжица, изданная европейским сопротивлением, в которой говорилось, что немцы, используя особую аппаратуру, были в состоянии обнаружить и запеленговать нелегальный радиопередатчик через шесть минут. Мы почему-то решили, что у англичан имелась такая же аппаратура. Поэтому мы полагали, что в нашем распоряжении должна быть одна минута, чтобы успеть перенести передатчик в другое место. Но в скором времени мы устали от этих предосторожностей. Обстановка в стране все более и более обострялась, а наша борьба становилась все напряженнее. Представлялось совершенно необходимым расширить регулярное радиовещание нашего подполья. Мы опубликовали и распространили заявление, что передвижная радиостанция находится под круглосуточной вооруженной охраной, и если британское военное командование попытается обнаружить наш передатчик, оно поставит в опасность жизнь доброй сотни британских солдат.
Предупреждение возымело свое действие. С тех пор мы вели десятиминутные, пятнадцатиминутые и, уж совсем осмелев, двадцатиминутные передачи. Военные власти, несомненно, могли обнаружить местонахождение нашего передатчика, но они никогда не пытались направить пеленгаторы в тот район, откуда мы вели наши передачи. Очевидно, власти справедливо решили, что в случае вооруженного захвата нашей радиостанции, они понесут значительные потери. Впрочем, кто знает, удалось ли бы им вообще захватить передатчик... Кроме того, в рядах Иргуна находились превосходные специалисты, которые вскоре снова непременно наладили бы передачи.
Но власти разработали другие способы нарушить регулярность наших передач, привлекающих десятки тысяч радиослушателей. В годы Второй мировой войны Геббельс делал отчаянные попытки глушить передачи Би-Би-Си. Британская власть рыскала по нашей волне ничуть не хуже, чем в свое время немцы то же проделывали с Би-Би-Си. Наши технические специалисты мучительно ломали головы, пытаясь преодолеть, казалось бы, непреодолимое препятствие. В конце-концов был настроен передатчик, с помощью которого оказалось возможным переходить с одной волны на другую. С тех пор началась изнуряющая игра в прятки с британскими властями. В назначенное время начиналась нелегальная передача. Минутой позже англичане принимались глушить ее, настроив аппарат на нашу волну. Когда, казалось, сачок вот-вот накроет наш передатчик, мы меняли волну. Слушатели лихорадочно вертели тогда ручку своих радиоприемников, пытаясь поймать голос диктора подпольной радиостанции. Иногда они попадали на нужную волну, иногда — нет. Тем временем аппарат глушения так же лихорадочно настраивался на нашу новую волну. Вот оно, новое глушение!.. Наш передатчик меняет частоту волны или возвращается на исходную. И снова повторяется вся эта кутерьма.
Тогда мы пошли в контратаку, опубликовав предупреждение, что если британские власти не откажутся от попыток заставить нас замолчать, мы заставим замолчать их. Предупреждение не возымело особого действия. Мы разработали план взрыва британской радиостанции в Иерусалиме. Несколько раз мы чуть было не привели в исполнение наш замысел, но каждый раз возникали непредвиденные осложнения. Нам надо было избежать ранения и убийства гражданских лиц, находящихся на службе на радиовещательной станции. Поэтому мы все откладывали осуществление этого плана, хотя не отказались от него совсем. Во всяком случае, англичане демонтировали аппарат глушения в Шароне и потому мы вдруг вздохнули с облегчением. Неожиданно для всех мы оказались в состоянии вести радиопередачи без помех. Предупреждение британским властям, что мы заставим их замолчать в случае, если они не перестанут глушить наши радиопередачи, было одним из немногих предупреждений Иргуна, которым мы не дали хода.