Нас никогда так и не смогли заставить замолчать. Просто не были в состоянии нас заставить. Мы не молчали. Мы переводили наши передачи на иностранные языки и распространяли сводки Иргуна среди иностранных корреспондентов и дипломатических представителей, аккредитованных в Палестине. Наши передачи, как правило, содержали сообщения о последних событиях и политический комментарий. Как нам позднее стало известно, они пользовались широкой популярностью в различных кругах мировой печати от Сиднея до Сан-Франциско.
Это было крайне необходимо и важно, ибо проблема Эрец Исраэль должна была быть все время в фокусе внимания международной общественности. Голос восстания и свободы разносился далеко, несмотря на отчаянные попытки британских властей заставить нас замолчать. Если десятки тысяч не могли по тем или иным причинам регулярно слушать наши передачи, то их слушали миллионы, и поэтому Эрец Исраэль продолжала привлекать к себе внимание мира даже тогда, когда не слышно было взрывов. Мы вовсю пользовались также ’’наглядной” агитацией. Мы распространили декларацию восстания по всей стране, клея ее на стены. То же самое мы делали почти со всем нашим печатным материалом, за исключением памфлетов. Мы начали издавать ’’настенную” газету ’’Херут” ’’Свобода”, которая была первой в своем роде в Эрец Исраэль, да и, вероятно, первой в мире. Мы печатали листовки, воззвания и сводки военных операций. По крайней мере, раз в два или три дня, иногда даже каждый день или каждую ночь, был слышен наш голос. Мы без устали объясняли всем наши взгляды на происходившие в Эрец Исраэль события и нашу позицию по тем или иным вопросам. Общественность Эрец Исраэль проявляла все больший и больший интерес к мнению подполья. Длинные очереди и большие толпы собирались перед нашей стенной газетой — нашими листовками и воззваниями. Мы аппелировали к народу простым языком правды. Мы никогда не обращались к какой-нибудь отдельной прослойке или классу; мы говорили со всем народом. Мало-помалу, он учился верить нам, ибо мы говорили ему правду, только правду, и ничего, кроме правды. Этот принцип был свят для нас. Мы, естественно, не могли сообщить все до конца, ибо находились на нелегальном положении. Перед нами был враг, который не простил бы нам ни малейшего промаха. Враг шпионил за нами и старался вредить нам, где только мог. Мы не могли печатать все, но все, что мы издавали, было правдой.
Августовским днем 1944 года мы совершили нападение на полицейские участки в районах границы между Яффо и Тель-Авивом, в Абу-Кабире, в Неве-Шаанане и на штаб английской разведки в самом Яффо. У этой операции не было, как в предыдущих атаках, какой-либо особой цели. Мы всего лишь хотели достать немного оружия у британской полиции. Мы тогда единогласно решили не совершать нападений на военные лагеря, базы и арсеналы, ибо Великобритания и союзные государства сражались не на жизнь, а на смерть с фашистской Германией. Это решение, продиктованное политической дальновидностью, неукоснительно выполнялось до мая 1945 года, когда в Европе пал ’’Тысячелетний Рейх”. И все же британская полиция и находящееся в ее распоряжении оружие всегда были целью наших ударных сил, которым сейчас предназначалось выполнить первую операцию Иргуна по конфискации оружия. Полицейские участки интересовали нас наличием в них винтовок и пулеметов. Нашей главной целью было старое здание английской разведки, которое мы взорвали еще весной. Судя по имеющейся у нас информации, в неповрежденном крыле здания находилось большое количество автоматического оружия. Мы смогли выполнить лишь часть намеченного плана операции. Наши ребята так и не смогли достичь арсенала. Имевшиеся у них взрывчатые вещества были недостаточны для взрыва монументальной кованой двери, ведущей в неповрежденное крыло здания. Мы возобновили попытку достать оружие, но ребятам пришлось отступить из-за завязавшейся на границе Тель-Авива и Яффо ожесточенной перестрелки и полного блокирования старого здания британской разведки. В других местах все шло по заранее намеченному плану. ’’Добыча” не была особенно большой, но ребята, приобретя некоторый опыт в результате удач и поражений, были рады, что не возвратились с пустыми руками. Ударные силы выполнили свою задачу. Силы революционной пропаганды подхватили эстафету ударных отрядов. По всей стране было расклеено наше коммюнике, в котором кратко сообщалось о столкновениях Иргуна с врагом. Что касается оружия, то мы упомянули, что в одном из полицейских участков мы ’’конфисковали” 14 винтовок и автоматов:
Могли пойти толки и пересуды, а у врага было много чутких ушей. Однако беспокойство прошло так же, как и началось. Могучие докеры из Салоник поняли необходимость хранения абсолютной тайны. Типография заработала. В подполе был поистине ад. Воздух был неимоверно затхлым, жара невыносимой. Типографию можно было сравнить с горном доменной печи. Но бойцы Иргуна не знали ни сна, ни отдыха, часто трудясь без перерыва двадцать четыре часа в сутки. Наверху наши ребята тоже трудились до изнеможения, хотя в несколько большем комфорте. Над подпольной типографией располагалась скромная столярная мастерская, бравшая от населения заказы на изготовление мебели. Периодически к мастерской подъезжал большой грузовик. Все в округе были уверены, что он доставляет доски в мастерскую и отвозит готовую мебель заказчикам. Но ничьи глаза не видели, что между досками были надежно спрятаны рулоны бумаги, той священной, выстраданной и необходимой бумаги, ради которой собственно и была создана столярная мастерская. Эта подземная типография так никогда и не была обнаружена английскими ищейками. Только в дни образования государства Израиль мы сообщили населению о ее местонахождении.
Отпечатанные материалы мы распределяли по региональным центрам, которые, в свою очередь, уже распространяли их среди населения и клеили их на стенах. Этим занимались силы революционной пропаганды. Мы стремились расклеивать наши газеты и листовки в тот же день по всей стране. Поэтому мы и организовали междугороднюю почтовую службу. Перевозка печатных материалов, как и транспортировка оружия, совершалась прямо под носом военной полиции.
7
В общем, силы революционной пропаганды действовали рука об руку с ударными силами. Иногда силы революционной пропаганды упреждали ударные силы с целью подготовить население и объяснить ему цели предстоящей операции. Бывали иногда случаи хотя и редко, когда силы революционной пропаганды действовали вместо ударных сил. Листовки — вместо пуль. Одна из таких операций была связана со Стеной Плача.
Ожесточенный спор, разгоревшийся по поводу Стены Плача и Старого города был, вероятно, точным отображением всей борьбы за власть в Эрец Исраэль. Британским властям в этом отношении надо отдать должное, ибо они слишком хорошо понимали политическую ценность традиционных символов. Ведь Дизраэли писал по-английски, а не на иврите, что сильные мира сего ведут за собой народы силой оружия или силой традиций. Британская политика посему осторожно относилась к могучей силе традиций иудаизма, как и к традиции ислама. Как всегда Уайтхолл направил ’’компетентную” комиссию по расследованию всего сыр-бора подмандатной Палестины. Седобородые ученые мужи, члены комиссии, опубликовали свой ’’вердикт”, на этот раз в форме ’’Ордера совета 1929 года”. Приводился целый ворох ’’неоспоримых научных фактов”, которые якобы свидетельствовали о том, что мусульмане-де имели исключительное право на владение Стеной Плача и на прилегающую к ней территорию.
Посему евреям ’’запрещалось” трубить там в священный рог ’’шофар”
Англичане, известные своим пристрастием к неукоснительному исполнению законов, тщательно следили за проведением в жизнь этого предписания. И если они постановили, что самые камни Стены Плача или древние синагоги принадлежат мусульманской мечети, построенной на руинах той же синагоги, то закон должен был выполняться неукоснительно. Святая святых? Древние традиции? Воплощенное в камне свидетельство славного прошлого? Хартия вольности, высеченная в камне? Именно исходя из этих соображений, Стена Плача должна быть отнята у евреев. И как играли на руку британским властям неожиданные союзники англичан среди самих евреев, которые, становясь в позу презренных снобов, ратовали за ’’прогресс” и во всеуслышание заявляли о том, что несколько молочных коров датской породы более ценны, чем куча никому не нужных черепков и камней!