В Белой книге, опубликованной 15 мая 1948 года ’’Палестина: Конец мандатной власти”, излагались причины банкротства идей, выраженных в Белой книге 1939 года. Белая книга 1948 года признавала победу восстания. В ней содержалась также хронология начала конца британского мандата на Палестину. В книге говорилось: ”84.000 британских военных, не пользовавшихся ни малейшим уважением и сотрудничеством еврейского населения Палестины, не смогли сохранить порядок в этой стране и успешно бороться с прекрасно организованными еврейскими силами, вооруженными по стандартам лучших в мире пехотных соединений”.
Когда англичане говорили об отсутствии сотрудничества с ’’еврейской общиной Палестины”, они не говорили о руководителях общины, которые время от времени оказывали им необходимую помощь и поддержку в борьбе за искоренение ’’терроризма”. Они говорили о народе в целом. Более того, он сотрудничал с повстанцами. Молчание было, вероятно, самым важным, хотя и не единственным выражением помощи, оказываемой повстанцам еврейским населением Палестины. Еврейский народ дал подполью то, что естественные условия страны не могли дать: убежище.
3
Я должен признать, что в самом начале восстания наше подполье было слишком ’’открытым”. Собственно, ’’физически” мы вообще не уходили в подполье . Наоборот, наше восстание началось в небольшой комнате, выходящей окнами на залитый солнцем балкон. Комната находилась на одном из верхних этажей небольшого отеля, который все еще высится на крайней оконечности тель-авивского пляжа. Я ’’разбил свои шатры” в этом отеле по очень простой причине: оказалось, что во всем Тель-Авиве я не мог найти подходящей комнаты и был вынужден оставаться в этом прибрежном отеле более четырех месяцев, на которые пришлись наши первые боевые операции. Все было неопределенно. У меня все еще не было подходящих документов с именем, которое бы не резало чей-то особо тонкий слух. Я не мог найти благозвучную немецкую фамилию, которая создала бы впечатление добропорядочного и ’’законопослушного” гражданина Палестины. Я пользовался псевдонимом ”Бен-Зеэв”*.
* Псевдоним ”Бен-Зеэв” происходит от имени Зеэва Владимира Жаботинского.
Англичане уже охотились за мной по всей территории Палестины. Наши первые боевые операции вывели из строя железнодорожную линию, связывавшую Иерусалим, Хайфу и Тель-Авив. Движение прекратилось на десять дней. Затем железнодорожная линия была восстановлена и стала неотъемлемой частью нашей повседневной жизни, но в то время вывод из строя железнодорожных путей всколыхнул всю Палестину. На мое счастье мне удалось устроиться в этом отеле, где за мной не охотились англичане. Вообще-то шефам британской разведки Джильсу и Катлингу могло прийти на ум, что я скрываюсь в одном из тель-авивских отелей. Все тель-авивские гостиницы время от времени подвергались обычным облавам, проводимым британскими властями с целью поимки подозрительных личностей. Везде царила общая напряженность, и существовала возможность ареста вышеупомянутого Бен-Зеэва как обыкновенного ’’подозрительного лица”.
Опасность ареста была предупреждена владельцем отеля. Господин Бен-Цви не знал, кем был пресловутый господин Бен-Зеэв, но еврейский нюх подсказывал ему, что Бен-Зеэв был связан с ’’теми делами”. Бен-Цви добровольно подвергал опасности свою собственную свободу и благосостояние. Однажды ночью усиленный наряд гражданской и военной британской полиции произвел обыск в отеле ’’Савой”. Англичане ходили из комнаты в комнату, вывели всех постояльцев в коридор и приказали им выстроиться в длинную шеренгу. Затем начальник патруля начал проверять документы у всех по очереди и приказал отобранным ’’подозрительным лицам” спуститься вниз для препровождения в полицейский участок.
Шум обыска достиг комнаты 17. Шарканье шагов и громкие голоса британских полицейских заставили меня вздрогнуть. Вместе со мной находились жена и маленький сын, но, к счастью, они ничего не услышали и продолжали мирно спать. Они прибыли из Иерусалима всего несколькими днями раньше. Вначале я снабдил их адресом явочной квартиры, которую провалил предатель Цоррос. Я думал, что будет лучше всего, если моя жена не перейдет на нелегальное положение. Мне казалось правильным, если она и понятия не будет иметь, где я нахожусь. В случае обыска или ареста она смогла бы твердо заявить: ”Я понятия не имею, где находится мой муж”. Вскоре я понял, что этот план был правильным лишь теоретически. Наша комната в Иерусалиме была окружена чуткими к каждому шороху и усиленно подслушивающими соседями, платными соглядатаями британской разведки. Британская разведка терпеливо дожидалась, когда же глава семьи соизволит навестить свою жену и ребенка. Они полагали, что члены Иргуна так и не смогут противостоять их мудрости и дальновидности. Они и не пытались поймать рыбку, установив слежку где-нибудь в другом месте.
Налеты полиции не прекращались ни днем, ни ночью, поэтому в Иерусалиме мне нечего было делать, если я не хотел, конечно, попасть в силки британской разведки. Излюбленным временем посещения полицией моего дома в Иерусалиме была поздняя ночь. Бронемашины, автоматы, яркий свет карманных фонарей и извечный вопрос: ’’Где ваш муж?!” За этим следовал всегдашний ответ: ”Я не знаю”. Тогда англичане говорили: ’’Неважно, мы придем завтра. Ведь навестит же он вас когда-нибудь”.
Не было никакого смысла давать англичанам возможность продолжать эту пытку, особенно зная, что рано или поздно полиция, не колеблясь арестует мою жену и будет держать ее в качестве заложницы. Мои товарищи убеждали меня не позволять англичанам относиться к моей жене как к полузаключенной или заключенной, находящейся под домашним арестом. В Иерусалим отправился Эйтан, обвел англичан вокруг пальца и вывез контрабандой мою семью в Тель-Авив в отель ’’Савой”. С тех пор моя жена и сын переносили со мной все тяготы подпольной жизни. Моя жена была одной из многих матерей, сестер и жен, которые проявляли необыкновенное мужество. Один из наших друзей предупредил мою жену, что в случае поимки и ареста англичанами, я поплачусь жизнью. Она с улыбкой поблагодарила его за ’’приятное” известие. Моя жена никогда не высказывала ни мне, ни кому-нибудь другому своих страхов и тревог.
...Тяжелые шаги приближались. Выхода не было. Я просмотрел все свои карманы. Никаких компрометирующих документов не было. Все было в порядке. Я перестал волноваться. Я спокойно ждал стука в дверь.
Однако, голоса и тяжелый топот кованых сапог, вместо того, чтобы приближаться, вдруг начали самым необъяснимым образом удаляться. Полиция была почти что у порога моей комнаты, но по какой-то причине не вошла в нее. Что же случилось? Я предпочитал не выходить и не спрашивать. Еще с полчаса был слышен шум; затем установилась абсолютная тишина. Полицейские убрались, и отель ’’Савой” погрузился в сон.
На следующее утро господин Бен-Цви осведомился у меня, слышал ли я какой-нибудь шум ночью.
Я ответил ему вопросом на вопрос: ”А что случилось?”
Мы оба знали, о чем идет речь. Но мне надо было молчать. Господин Бен-Цви был осторожен: ”Мы не хотели беспокоить вас. В отеле был обыск. Полиция охотилась за подозрительными лицами. Нескольких постояльцев, чьи документы были не совсем в порядке, препроводили в полицейский участок. Позже они были освобождены. Я подумал, что нет никакого смысла беспокоить вас. Конечно, я ходил с полицейскими из комнаты в комнату, но когда мы подошли к двери, ведущей на балкон, я сказал им, что больше здесь комнат нет. Они видели, что пришли к самому концу коридора. Поэтому они поверили мне, и мы направились прямо на следующий этаж”.