В мировой печати появились сообщения о моей встрече с Верховным главнокомандующим британских войск в Эрец Исраэль. Вероятно, подоплекой легенды стало предложение, сделанное офицером генерального штаба Баркера, чтобы мы встретились и поговорили как ’’враг с врагом”. Сотрудник разведки Хаганы в Иерусалиме, состоявший в контакте с представителями генерального штаба британских войск, передал это предложение командиру Хаганы Моше Сне. Моше Сне, в свою очередь, сообщил об этом мне на одной из наших регулярных встреч в годы кратковременного сотрудничества Хаганы и Иргун Цваи Леуми в общем движении сопротивления. Конечно, я отверг это предложение. Я согласился встретиться с Верховным главнокомандующим британских войск в Палестине как ’’враг с врагом”, но предпочитал языку переговоров язык сражений. Несмотря на это, я вскоре прочел в газетах, что я встретился в обстановке чрезвычайной секретности не просто с представителем Баркера, а с самим Баркером.
Глава IX. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА - НИКОГДА!
С падением британского мандата в Палестине, как ни странно, не произошло никакой внутренней борьбы за власть. Это было историческим достижением, хотя на первый взгляд это кажется естественным. История учит нас, что за большинством освободительных войн следует кровопролитная гражданская война. Так было всегда. В наши дни этот непререкаемый закон истории подтвердил Махатма Ганди, апостол мирной революции, ставший ее жертвой.
Нельзя сказать, что наше восстание не создало всех предпосылок для гражданской войны. Наоборот, здесь, в Палестине, столкновение внутренних сил казалось более неизбежным, чем при других, более успешных восстаниях. Наша революция произошла не в результате чьих-то приказов свыше. Наша борьба началась не по инструкциям официального руководства ишува; можно сказать даже, что восстание поднялось против воли вышеупомянутого руководства. Оно продолжалось не только без их согласия, но наперекор их запрету.
Британские официальные лица предсказывали, что с их уходом в Палестине вспыхнет ожесточенная война между арабами и евреями. Они были правы. Они также предсказывали, что с их уходом из страны, начнется гражданская война среди самих евреев, но они ошиблись.
Два фактора спасли еврейское население Палестины от катастрофы гражданской войны. Во-первых, мы не внушали бойцам Иргуна ненавидеть наших политических противников. Односторонняя вражда, естественно, представляет угрозу национальному единству. Подоплекой же гражданской войны почти наверняка явлеяется взаимная вражда. Где бы мы не видели проявления яростной вражды к нам, мы лишь искренне сожалели об этом.
Во-вторых, мы боролись в подполье за установление еврейской власти — нам было безразлично, какой. Наши противники не могли поверить нам. Они полагали, или по крайней мере говорили, что борьба ’’смутьянов” не представляет собой ничего, кроме борьбы за власть. Вот в этом-то и коренилась их ошибка. История религий и наций учит, что недовольство, возможно, не приведет к революции, но революция невозможна без недовольства существующим положением. Революция не является лишь переходом из одного государственного состояния в другое. Революция — это не то, за что голосуют: революция не является результатом резолюции, выдвинутой по окончании общих дебатов. Штурм Бастилии предшествовал Декларации прав человека; ’’Бостонское чаепитие” предшествовало биллю о правах. Революция всегда происходит либо спонтанно, либо вообще не происходит. Революция не подчиняется дисциплине. По существу, ’’смутьянство” и революция едины.
Мы восстали, ибо этого требовало наше положение. Мы взбунтовались, дабы бороться за освобождение нашего народа, а не за то, чтобы управлять им. Стремление к власти не является чем-то противоестественным. Наоборот, это вполне здоровая страсть. Борющееся подполье по самой своей сути имеет право стремиться к власти; это стремление может на деле усилить борьбу против агрессора. Некоторые члены нашего подполья полагали, что отсутствие в Иргун Цваи Леуми стремления к власти является ошибкой. Мне не хочется здесь, однако, анализировать события и факты; я хочу лишь констатировать их. Будь то хорошо или плохо, справедливо или ошибочно, фактом остается то, что в ходе нашей подпольной борьбы мы не думали о власти и не стремились к ней. В душе мы были согласны, что с победой восстания и ликвидацией иностранного засилия править страной будет наше официальное руководство.
Вопрос о том, кто в конечном счете будет править государством, за чье основание мы боролись и шли на жертвы, был для нас не столь уж важен. Главное заключалось в создании государства; мы должны были быть полноправной нацией, ’’свободной нацией в своей стране”. Мы стремились открыть тысячелетиями запертые ворота и впустить в них спасенных узников; мы не должны падать духом и нас не могут унижать чужеземные правители, мы должны дышать воздухом свободы, которого жаждали наши легкие в течение двух тысяч лет рассеяния. Невозможно сказать, смогли или не смогли бы мы обрести власть, если бы мы стремились к ней. Ясно лишь одно: если бы мы стремились к власти, то сражались бы за нее до конца. Мы стремились, однако, лишь к ликвидации иностранного правления; мы боролись за это и достигли того, к чему стремились.
Если это было бы иначе, то в Эрец Исраэль возникли бы два противоположных, враждебных друг другу, лагеря. Нельзя утверждать, что именно война с арабами предотвратила гражданскую войну. Тот, кто стремится к власти, использует любой предлог и любую возможность извне, чтобы навязать кому-то свою волю у себя дома. Правда заключается в том, что мы боролись плечом к плечу против арабских агрессоров, ибо лагерь повстанцев не стремился к захвату власти. Мы не испытывали ненависти к нашим собратьям в другом лагере.
Не следует забывать, что это было восстание бунтовщиков и в течение почти всего этого времени руководство Еврейского агентства не хотело этого восстания.
Американский президент Гарри Трумэн как-то сказал, что он непременно бы стал членом ’’террористической” подпольной организации, если бы он находился в Эрец Исраэль во время правления британцев. Если бы он поступил подобным образом, то официальное руководство Палестины выдало бы его в руки британских властей, ибо руководство Ишува не хотело ’’смутьянов”, хоть бы они были и президентом Трумэном. Быть может они не верили в перспективы восстания. Быть может, они опасались повстанцев. Может быть, они полагали, что мы были аморальными людьми.
Как бы там ни было, фактом остается то, что официальное сионистское руководство всеми силами стремилось остановить нашу борьбу немедленно после того, как мы ее начали. Сначала они пытались уговорить нас. Когда уговоры не достигли цели, начались угрозы. ’’Подвиги”, последовавшие за угрозами, могли определенно привести к гражданской войне, если бы мы не держались твердого убеждения, что самым большим злом для будущего нашего народа был бы внутренний конфликт.
Первые попытки уговорить нас начались в середине лета 1944 года. В то время я должен был встретиться с Давидом Бен-Гурионом*.
* Давид Бен-Гурион родился в царской Польше и прибыл в Палестину тогда провинция Оттоманской империи в ранней юности. Убежденный социалист, он приобрел большой вес и авторитет в партии Труда Эрец Исраэль МАПАЙ. Давид Бен-Гурион был долгие годы председателем исполнительного комитета сионистской организации. После ухода англичан, Давид Бен-Гурион стал первым премьер-министром Израиля.
Обе стороны проявляли крайнюю заинтересованность в подобной встрече. Говоря ’’обе стороны”, я не имею в виду Давида Бен-Гуриона и меня лично, а моих и его сторонников.
Мои друзья высказались за то, чтобы я встретился с Давидом Бен-Гурионом. Я принял их предложение. Мы готовили наши первые боевые операции и собирались расширить поле деятельности. Давид Бен-Гурион, со своей стороны, был в апогее своего ’’экстремизма”. Он был целиком занят ’’Балтимором”. Это слово теперь уже почти забыто. И правильно. ’’Балтимор” — это название американского отеля, в котором Давид Бен-Гурион заявил, что целью борьбы еврейского народа является еврейское государство во всей Эрец Исраэль под Эрец Исраэль Давид Бен-Гурион, конечно, имел в виду западную часть Эрец Исраэль. Это название быстро переродилось в термин ’’раздел Палестины”. Отель ’’Балтимор” все еще существует, но учение, которому отель дал свое название, вскоре исчезло.