Нельзя отрицать того, что в наших рядах царило затаенное беспокойство. Людей, которые должны были принять командование над нами, систематически обучали нас ненавидеть. Нет, все это было не так просто. Мы нуждались в огромной силе воли и самоубеждения, пытаясь исцелить свои раны, многие из которых были все еще открыты. Нашим долгом было следить за тем, чтобы соединения Иргун Цваи Леуми, влившиеся под знамена объединенной еврейской армии, получили современное оружие, которое было необходимо в битве за независимость нашей страны. Как я уже говорил, даже в нормальных условиях подобная озабоченность выглядела бы довольно естественной и оправданной. И тем более в тех особых условиях, в которых была создана наша армия. Это оружие должно было прибыть на борту ’’Алталены”. Мы не требовали груза ’’Алталены” для самих себя. Больше не для кого было просить оружия. Иргун Цваи Леуми уже перестал существовать всюду в качестве военной силы, кроме Иерусалима. Наши ребята были в армии или сражались вместе с армейскими соединениями на различных фронтах, ожидая в то время организованного вступления в ряды объединенной еврейской армии. Все они находились под командованием Генерального штаба армии. Мы требовали лишь того, чтобы из груза оружия, которое, благо даря нашим стараниям, должно было прийти к берегам созданного в огне боев государства, и мы получили свою долю, причитающуюся бывшим солдатам Иргуна, находящимся на службе в армии.
Исраэль Галили, бывший командующий Хаганы и в то время заместитель начальника службы безопасности, информировал меня по телефону, что министерство согласилось с нашим предложением касательно Иерусалима. Было решено, что 20 процентов всей партии оружия, находившегося на борту ’’Алталены”, будет отправлено на иерусалимский фронт. Мы ликовали и даже не пытались анализировать каждую фразу заявления Исраэля Галили. Лишь позднее стало ясно, что действительно подразумевалось под этим ’’соглашением”. 20 процентов оружия должно было быть направлено лишь соединениям Хаганы в Иерусалиме.
В течение некоторого времени мы продолжали обсуждать с Исраэлем Галили вопрос распределения оружия. В ходе одной из таких продолжительных бесед с ним я сказал: ’’Если бы ’’Алталена” прибыла к берегам Палестины несколько недель назад, то Иргун Цваи Леуми получил бы все оружие. Не согласились бы вы тогда, чтобы наши ребята пришли в объединенную еврейскую армию, по крайней мере, хорошо вооруженными? Вы же сами требовали, чтобы в связи в тяжелым военным положением все оружие и военное снаряжение, находящееся в распоряжении Иргуна Цваи Леуми, должно быть передано бойцам Иргуна, присоединившимся к Хагане. В чем же дело? Дело в том, что оружие, о котором идет речь, просто опоздало с прибытием. Наши ребята уже влились в соединения объединенной еврейской армии или будут зачислены в них через несколько дней. Это будет лишь означать, что ребята получат оружие, которое мы бы дали им в любом случае. Что в этом плохого? Почему вы не можете согласиться?”
Наши аргументы были бесполезными. Наши предложения были отвергнуты. Прошли день и ночь. Тем временем ’’Алталена” в полном соответствии с приказами временного правительства приближалась к берегам Эрец Исраэль и вот-вот должна была бросить якорь в Кфар-Виткин. Мы продолжали обсуждать планы разгрузки оружия с представителями службы безопасности.
Исраэль Галили заявил тогда мне, что ввиду того, что Иргун Цваи Леуми и официальное руководство не пришли к соглашению по вопросу о распределении оружия, они не помогут нам разгрузить его. ”Мы умываем руки и не хотим иметь ничего общего с разгрузкой этого оружия”, — ясно и четко заявил Исраэль Галили.
Это заявление знаменует собой поворотный пункт во всей истории с ’’Алталеной”. Правительство вело с нами переговоры о совместной организации разгрузки большой партии оружия, прибывшей к берегам Эрец Исраэль на борту ’’Алталены” и о его распределении. Официальное руководство отвергло наши справедливые и разумные предложения. Правительство имело право поступать подобным образом, по крайней мере формально. Официальное руководство с полным правом могло заявить следующее: "Мы не позволим Иргун Цваи Леуми разгрузить оружие”. Кроме того, они могли сказать нам: ”В связи со сложившимися обстоятельствами, мы запрещаем ’’Алталене” бросить якорь у берегов Эрец Исраэль”. Мы отдавали себе отчет в этом и передали судьбу ’’Алталены” и находившегося на ее борту драгоценного груза в руки правительства.
Судно, как это и было согласовано заранее со службой безопасности, должно было бросить якорь либо у Гиват Ольга, либо у Кфар-Виткин. Можно было бы преспокойно блокировать узкую вспомогательную дорогу, которая вела от главной магистрали Хайфа-Тель-Авив к селению партии МАПАЙ, и наши грузовики не смогли бы тогда приблизиться даже к месту выгрузки. С другой стороны, если даже предположить, что мы каким-то чудом пробрались бы к судну, то как могла состояться выгрузка оружия, если на берегу были бы сосредоточены армейские соединения, которые превратили совершенно изолированный песчаный пляж в узкое бутылочное горлышко? Представляю себе наше состояние без провизии и даже без воды! Расположенные к сомнениям люди могут и не верить нашей правде; но они не могут отрицать того, что у Иргун Цваи Леуми было уже ”кое-какое” знакомство с военной стратегией и тактикой. И все же, может ли быть правдой то, в чем они хотели убедить людей? Что ’’Иргун Цваи Леуми намеревался поднять вооруженное восстание” именно в Кфар-Виткине, где наши ребята были бы полностью отрезаны от остального мира, даже если они и смогли бы пробраться к побережью без ведома армии.
Наше заявление было демонстративно безукоризненно и правдиво. Я повторяю посему, что, если бы правительство намекнуло нам о том, что оно настроено против разгрузки оружия, нам бы даже и в голову не пришло начать выгрузку, зная о таком повороте дела. Но ’’кто-то убедил кого-то сделать умное дело” — и правительство весьма осторожно сумело не сказать нужного слова. Официальное руководство лишь заявило: ”Мы не окажем вам помощь в разгрузке оружия”. Мы не поможем. И ничего больше.
Отказ правительства сотрудничать с нами в деле разгрузки оружия явился для нас серьезным ударом. У нас не было ни средств разгрузки, ни лебедок, не говоря уже о грузовиках. Даже число людей, которых мы могли откомандировать на разгрузку было слишком невелико для таких целей. На месте нам помогли несколько членов Пальмаха с ботом.
Мы приняли их помощь с радостью и благодарностью, без малейшей тени подозрения.
Несмотря на трудности, мы самозабвенно принялись за работу.
Правда, правительство официально сообщило нам, что не окажет помощи в деле разгрузки оружия, но ввиду общей отчаянной нужды в оружии, абсолютно логично было бы предположить, что официальное руководство могло, в конечном счете, изменить свое первоначальное мнение. К тому же, эта тяжелая задача не была единственным бременем, которое мы взвалили себе на плечи. Работа двигалась споро. Сила духа и решимость наших ребят, казалось удвоились и даже утроились. Ни один грузчик из просоленных потом Салоник не смог бы управиться со всем грузом так, как управлялись с ним мы в течение тех нескольких жарких летних солнечных дней на испепеленном зноем морском берегу, без пищи и почти без воды.
Что же случилось бы, если бы мы все-таки разгрузили все оружие с борта ’’Алталены”? За нашими спинами злобно шептались недруги, убеждавшие всех и вся, что мы-де собирались перевезти оружие с борта ’’Алталены” в один из наших тайных арсеналов. Говоря правду, в то время мы уже не имели более тайников и арсеналов. Мы отдали объединенной еврейской армии все наше оружие и военное снаряжение. Хагана прекрасно знала, где находились все наши секретные склады. Господи, каким же образом, уже через долгое время после нашего выхода из подполья и передачи всего нашего оружия в распоряжение объединенной армии, могли мы прятать оружие, достаточное для оснащения десяти пехотных батальонов? И все же следует упомянуть еще один факт: даже после того, как Исраэль Галили информировал нас, что правительство не пошевелит и пальцем, чтобы помочь в деле разгрузки оружия, мы все еще верили в здравомыслие официального руководства и пригласили армейских начальников присутствовать при разгрузке. Один из ответственных военачальников дважды пообещал прибыть в Кфар-Виткин и однажды даже пообещал направить к месту разгрузки ’’частным образом” автоколонну для того, чтобы помочь нам... Все это, очевидно, было частью ’’секретных приготовлений” к ’’антиправительственному восстанию”!