Но только часть оружия была разгружена. ’’Алталена” была сожжена и потоплена, но именно она дала еврейской армии более 2000 современных ружей, около миллиона патронов и другого военного снаряжения, а также 250 автоматов ’’Брен” и других систем. В Рамле и Лоде это оружие было крайне необходимым, и оно в самом деле сыграло там решающую роль. Боеприпасы с борта ’’Алталены” ввели в действие не только автоматы ’’Брен”, но и другие ружья и автоматы, которые до сих пор лежали без действия. Оружие ’’Алталены” было решительным фактором в борьбе против арабских завоевателей.
И не только ее оружие. ’’Алталена” прибыла к берегам Палес-тины с батальоном смелых и отважных бойцов на борту. Эти молодые люди были исполнены радости и ликования при виде берегов древней родины. Я видел, как многие из них преклоняли колени и целовали соленый сырой песок Родины.
Как их встретили, как погасили счастливый смех и ликование, уже достаточно хорошо известно. Во всяком случае, они вступили в объединенную еврейскую армию. И в армии они сражались с беззаветным мужеством и отвагой. Ребята с ’’Алталены” служили на многих фронтах и участвовали во многих славных победах еврейского оружия — от Таршихи до Эйлата. Многие из них погибли в бою, сложив голову за свободу и независимость своей родины. Подверженные страшным испытаниям, они с честью выдержали экзамен на любовь к древней отчизне.
У нас все же произошла небольшая заминка в самую последнюю минуту. Корабль, согласно правительственным инструкциям, получил приказ изменить курс и идти на Кфар-Виткин, но он не бросил там якорь, ибо капитан никак не мог рассмотреть береговые сигналы. Поэтому он вначале проследовал в Тель-Авив и лишь затем отправился вдоль побережья к Кфар-Виткин. Но рассвет быстро приближался и опасаясь того, что судно заметят наблюдатели Организации Объединенных Наций, мы решили отложить разгрузку до следующего вечера.
Отправив судно в море, мы возвратились в Тель-Авив и сразу же связались со службой безопасности. Мы информировали офицера по особым поручениям при центральном управлении службы безопасности, что судно будет разгружено нынешним вечером. Он ответил, что по всей вероятности, прибудет в Кфар-Виткин и, быть может, даже вышлет несколько грузовиков в помощь выгружавшим...
В сумерках корабль вернулся в Кфар-Виткин. Мы быстро выгрузили людей и начали разгрузку оружия. Мы работали всю ночь до изнеможения. Наступило утро следующего дня. Работа все еще не была закончена и продолжалась с лихорадочной поспешностью все утро. Белый планер с опознавательными знаками ООН все кружил и кружил над нами белокрылой чайкой-хищницей. Судно заметили. Теперь, естественно, необходимо было ускорить разгрузку во что бы то ни стало.
Вдруг мы заметили, что нас окружают со всех сторон войска. Через несколько минут я получил ультиматум местного армейского командира — десятиминутный ультиматум. Я сообщил офицеру, что подобное дело не может быть улажено всего за десять минут и предложил ему встретиться. Тем временем Яков Меридор был приглашен в Кфар-Виткин и Натанию для переговоров с руководителями местных муниципальных советов, которые, по весьма понятным причинам, опасались нежелательного развития Событий. Яков объяснил им создавшуюся ситуацию. Они обещали связаться с правительственными властями. Вечером прибыли наблюдатели ООН — американский офицер и его французский помощник. Находившиеся тут же представители правительства просили нас не позволять наблюдателям ООН вступить на прибрежную полосу. Наблюдатели ООН изъявили желание осмотреть судно. Мы ответили им в самой вежливой форме, что при сложившихся обстоятельствах мы не можем позволить им осмотреть судно. Наблюдатели ООН удалились.
Мы все еще были окружены правительственными войсками со всех сторон. Кто-то предложил, что судно должно проследовать снова в Тель-Авив, к улице Фришман, как это и предполагалось вначале и было отмечено на карте капитана. Таким образом мы могли выйти из этих осадных условий, и я бы получил возможность связаться из Тель-Авива непосредственно с правительством и положить конец тому, что, как я надеялся, было всего лишь недоразумением. Я колебался. Я не хотел оставить наших ребят на осадном положении, но Яков Меридор настоял на том, что мое присутствие в Тель-Авиве необходимо.
’’Если ты будешь здесь, то вообще не сможешь сделать для нас что-либо, — сказал он. — Я советую тебе ехать в Тель-Авив и вывести нас из этой заварухи”.
Мы созвали ребят, чтобы попрощаться с ними.
Вдруг, совершенно неожиданно, мы были атакованы со всех сторон без предупреждения. Автоматами и мортирами. Я хотел изменить свое решение и остаться. Яков Меридор не переставал настаивать на своем: ”Ты должен плыть. Только твое присутствие там поможет выяснить это недоразумение. Я возьму на себя полную ответственность за происходящие здесь события. Ты должен сделать что-то. Судно может взлететь на воздух, если в него попадет бомба...”
Когда вскоре после полуночи мы прибыли в Тель-Авив на борту ’’Алталены”, нас приветствовала на берегу нестройная канонада выстрелов. Вениамин, который был командующим подразделения на корабле, настоял на том, чтобы я остался на палубе. Мы не ответили на огонь. На рассвете мы увидели, что песчаный пляж оцеплен солдатами. Мы связались с ними и повторили наше обещание, что ни при каких обстоятельствах не откроем по ним огонь. Мы призвали их также воздержаться и от стрельбы в нас. Наше судно было окружено не только с суши, но и с моря. Со стороны моря к нам приблизились три военных катера. Один из них открыл довольно сильный огонь из небольших орудий по небольшой шлюпке, на которой мы добрались до ’’Алталены” еще в Кфар-Виткин. Лишь искусный маневр капитана корабля Манро Файна спас находившихся в шлюпке от верной гибели. Манро Файн, один из самых храбрых и отважных людей, которых я когда-либо встречал в жизни, повернул ’’Алталену” таким образом, что она защитила шлюпку от огня катеров.
’’Алталена” села на мель; она сидела на скалах беспомощная и неподвижная, всего в 700 ярдах от берега. Поэтому мы решили начать разгрузку оружия с того места, где мы находились. Как только небольшая шлюпка, которую мы спустили с ’’Алталены”, достигла берега, ’’Алталена” превратилась в объект, на который был направлен перекрестный огонь. Один из наших добровольцев с Кубы был тотчас же убит на месте. Шмуэль Мерлин был ранен в ногу. Авраам Ставский, организатор больших контингентов ’’нелегальных” иммигрантов в 30-х годах и один из самых деятельных участников в организации всей затеи с ’’Алталеной” был серьезно ранен. Число раненых на борту корабля вскоре стало расти. На борту корабля, видно, находились цели, привлекавшие внимание стрелявших. В частности, каждый раз, когда я поднимался на капитанский мостик, огонь вспыхивал с новой силой и был направлен именно на капитанский мостик. Когда я покидал мостик, выстрелы направлялись в другое место.
Тем временем наши товарищи в городе, с которыми мы не имели никакой связи, совершили попытку прорваться сквозь армейские заслоны, чтобы выйти на берег прямо против судна. Командир из Пальмаха предложил нам ’’прекратить огонь” при условии, что мы не будем продолжать разгрузку оружия. Мы согласились. Огонь прекратился, как прекратилась и разгрузка оружия. Мы поставили в известность командира, что на борту ’’Алталены” имеются раненые. Наша небольшая шлюпка была повреждена и не могла быть использована для доставки раненых на берег. Мы обратились к командиру из Пальмаха с просьбой предоставить нам шлюпку или лодку, чтобы снять раненых с борта корабля и переправить их на берег, так как на борту не было врача, и многие из них находились в очень серьезном состоянии.