Командование Хаганы не сразу одобрило наш план. Оно считало нападение на святая святых британского мандата слишком смелым. В принципе, Хагана не была против нашего плана. Руководство организации считало, что время для подобного нападения, которое привело бы британцев в совершенную ярость, еще не пришло. Мы, конечно, думали иначе, но будучи связаны нашим соглашением с Хаганой, вынуждены были подчиниться их решению. Но мы не отказались от нашего плана. В личных встречах с командованием Хаганы и в наших закодированных посланиях к ’’Иеремии” мы снова выдвинули наш план. Кодовым названием большого отеля ’’Царь Давид” было вначале ’’Малончик”* ’’Ночлежка”. Позднее, в целях лучшего камуфляжа, мы назвали отель ’’Царь Давид” словом ”Чик”. Тем временем ЛЕХИ подготовила план нападения на другое здание, используемое гражданским правительством Палестины. Это здание принадлежало братьям Давид. Чтобы различить наши планы и не путать их, руководство Хаганы назвало оперативный план группы Штерна ’’Ваш раб и избавитель”.
* ”Малон” означает на иврите отель; ”чик” — уменьшительно-ласкательный суффикс в русском языке, отсюда его появление в языке идиш, а затем и в разговорном иврите.
Оба эти плана, которые дожидались одобрения несколько месяцев, были наконец одобрены командованием Хаганы 1 июля 1946 года, через два дня после атак, предпринятых генералом Баркером на Хагану, Пальмах и Еврейское агентство. Руководство Хаганы не объяснило, почему операция ”Чик” стала возможной лишь после злополучного дня 29 июня 1946 года. Хагана, принявшая в 30-х годах на вооружение политику сдержанности, была пропитана в 40-х годах идеологией ’’возмездия”. Пресса, издаваемая руководством Хаганы, пестрела статьями, объявляющими, что боевые операции должны быть всегда ’’возмездием за нападение врага”. Элиягу Голомб даже разработал историко-философское оправдание этой теории. Он утверждал, что войны, которые вел наш народ в Палестине, были оборонительными по своей сущности. Заранее запланированные восстания, утверждал он, всегда кончались катастрофой. Правда, восстание Хасмонеев увенчалось победой, но это было исключение. Неужели мы можем быть уверены, что чудо снова повторится? Экскурсы в историю были подкреплены математическими выкладками. Хагана пыталась установить своего рода математическую связь между ’’нападением” и ’’возмездием”. Мне припоминается одно их ’’уравнение”: ’’Сила возмездия равна мощи нападения”. Ясные критерии, определенное взаимоотношение, война, ведущаяся с помощью математических вычислений — все на бумаге.
На философской почве и возникла теория, претворенная в жизнь в дни объединенного сопротивления, называемая ’’связанной борьбой”. Если, например, станция наблюдения в Гиват Ольге мешает нелегальной иммиграции, то она должна быть разрушена. Если радарная установка в Хайфе препятствует иммиграции, то она должна быть уничтожена. Члены движения ”Ашомер Ацаир”, которые противодействовали любой форме вооруженной борьбы, протестовали даже против этих операций, которые по их мнению ’’ослабляли позиции наших друзей и укрепляли позиции наших врагов”. Их гнев был беспредельным, когда членов их партии, вместе с членами Хаганы и Пальмаха, посылали взрывать железные дороги или совершать диверсии в местах дислокации соединений моторизованной полиции. Какая связь, восклицали они, между нашей колонизацией и моторизованными соединениями полиции? Моше Сне объяснял им приблизительно следующее: ”По этим железнодорожным путям идут поезда, которые доставляют солдат, которые охотятся за иммигрантами и обыскивают общинные поселения”.
Объяснения Моше Сне не были лишены логики. Но члены ’’Ашомер Ацаир” считали это просто крохоборством. Они настаивали на ’’связанной борьбе” и создали в связи с этим теорию ’’оборонной обороны” оборона самой Хаганы как допустимый предел сопротивления. Эту теорию, конечно, можно растянуть ад инфинитум до бесконечности. Если у вас есть оборонительная организация, предназначенная для обороны другой оборонительной организации, вы должны изыскать средства и пути защиты оборонительной организации, обороняющей другую оборонительную организацию и т.д. Конечно, эта теория так и осталась теорией. В Ягуре 29 июня 1946 года, когда англичане совершили налет на арсеналы Хаганы, Хагану никто не оборонял. И затем, в ноябре 1947 года, во время нападения арабов, солдаты Хаганы не смогли оказать ровно никакого сопротивления, когда британские войска обезоружили их. Несмотря на существующую теорию защиты, Хагана отдала приказы ”не оборонять Хагану”.
Удивительнее всего, что именно блестящий образчик доктринерского мышления сила возмездия равна значительности нападения привел к одобрению нашего плана нападения на отель ’’Царь Давид”. 29 июня 1946 года англичане оккупировали помещения, занимаемые Еврейским агентством. Еврейское агентство в то время считалось ’’еврейской штаб-квартирой”. Итак, в полном соответствии с доктриной, мы должны были отомстить англичанам, атаковав их штаб-квартиру, размещавшуюся в отеле ’’Царь Давид”.
Была, по-видимому, еще одна причина. Хагана, которая привыкла к своему удобному ’’полулегальному” положению никогда не предпринимала серьезных усилий по соблюдению правил конспирации. Руководители Еврейского агентства верили, очевидно, в некий воображаемый ’’международный статус” и считали себя неприкосновенными в случае какой-либо полицейской акции. Соответственно, в здании Еврейского агентства было много секретных документов, которые мудро управляемая организация в подобных обстоятельствах никогда бы там не хранила. Трофеи, которые британские силы заполучили в результате обысков, произведенных в здании Еврейского агентства, были очень значительными. Халатность и безответственность, господствовавшие в Еврейском агентстве, достигли таких размеров, что, как сказал мне Галили, англичане смогли вытащить из-под валика пишущей машинки даже частично напечатанный отчет о речи Шертока на заседании исполкома сионистской организации. Шерток высоко отзывался о взрыве мостов и объяснял в своей речи политическое значение этой операции.
Речь Шертока, которая подтверждала ответственность Еврейского агентства за акты саботажа, произведенные Хаганой, шла вразрез с заявлениями Давида Бен-Гуриона, сделанными перед членами англо-американской комиссии всего несколько месяцев назад. Отчет этот был не единственным документом, который англичане унесли к себе в отель ’’Царь Давид”. Стремление уничтожить эти документы сквозило в заявлении главы оперативного отдела Хаганы Ицхака Саде, встретившегося с нашим Гидди. Ицхак Саде обратился к Гидди с вопросом, сколько времени он оставляет между закладкой мин в здании и самим взрывом. Гидди предложил 45 минут. Ицхак Саде заявил, что ”45 минут — это слишком много времени в данном случае, англичане могут не только эвакуировать своих людей, но и вывезти все документы в безопасное место”. Ицхак Саде соответственно предложил оставить всего лишь 15 минут англичанам для эвакуации из отеля своих людей. Гидди успокоил его. Несмотря на свою молодость, Гидди обладал гораздо большим практическим опытом, чем начальник оперативного отдела Хаганы. Он ответил, что судя по его прошлому опыту, когда британские власти получают предупреждение, что одно из их зданий должно взлететь на воздух, они покидают здание мгновенно и не теряют время на документы. Гидди предполагал, что 15 минут все-таки недостаточно для эвакуации людей из такого большого отеля как ’’Царь Давид”. Наконец, был достигнут компромисс: полчаса.
Мне придется еще возвратиться к упоминанию об этой встрече между Гидди и Ицхаком Саде. Тем временем я возвращусь к главному документу, связанному с операцией по взрыву южного крыла отеля ”Царь Давид”. 1 июля 1946 года, через два дня после нападения Баркера на Еврейское агентство, мы получили от главнокомандующего Хаганой письмо следующего содержания: