Гайда и Колчак встретились во Владивостоке. Гайда приезжал туда представиться союзным дипломатам, после того как чешскими полками была захвачена вся транссибирская магистраль, а Колчак — из Японии, где отдыхал на каком-то курорте.
Познакомившись с Колчаком и услыхав, что адмирал собирается ехать в Омск, Гайда любезно предложил ему место в своем поезде. И вот теперь, уже в дороге, Гайда узнал, что Колчака прочат в диктаторы России. Об этом без обиняков сообщил ему член центрального комитета кадетской партии Пепеляев — маленький толстенький человечек, поразительно напоминающий ловкого провинциального адвоката. Он совершал поездку по сибирским городам, где инструктировал партийные кадетские комитеты, и на станции Маньчжурия явился в вагон Гайды. Представившись чешскому генералу, Пепеляев рассказал, что он только что тайно пробрался из Советской России в Сибирь, что послан он из Москвы подпольным «национальным центром», возглавляющим борьбу с большевиками, и что искал встречи с Гайдой по очень важному и не терпящему отлагательства делу. Потом, взяв с Гайды слово сохранить их разговор в тайне, Пепеляев рассказал, что московский «национальный центр» в полном согласии с союзниками пришел к решению установить в Сибири военную диктатуру и что диктатором выдвигают адмирала Колчака. Пепеляев просил Гайду подготовить чехов и склонить их не оказывать никакого противодействия намечающемуся перевороту.
— Единственный способ успокоения страны — это введение единоличной диктатуры, — убеждал он Гайду. — Управлять народом может только единоличная власть. Русский народ исторически привык к этому… Война требует введения единоличной военной диктатуры, этого хотим мы, этого хотят союзники. И адмирал Колчак единственно приемлемая для них кандидатура. Они знают его, он стоит вне партий и сможет объединить сейчас враждующие и борющиеся за влияние группы в правительстве. Союзники знают, что он ярый сторонник продолжения войны с немцами, и поддержат его. Он известен как большой военный специалист, его поддержит весь офицерский корпус…
Гайда выслушал Пепеляева, сказал, что и сам он склоняется к мысли о необходимости установить в Сибири военную диктатуру, и даже пообещал поговорить об этом с чешскими военачальниками.
Теперь Колчак сидел перед ним. Но что Гайда знал об адмирале? Очень мало. Он слышал, что до июльских дней семнадцатого года Колчак был командующим Черноморским флотом, что после возмущения матросов, отстранивших его от командования, уехал по приказу Керенского в Америку, что в Америке он не то участвовал в разработке десантной операции войск Антанты против турок в Дарданеллах, не то обучал американских моряков минному делу. Говорили, что тогда же он поступил на английскую службу, поехал куда-то в Бомбей, но потом вдруг появился в Харбине, формировал белые отряды в полосе отчуждения Китайско-Восточной железной дороги, а затем его встречали в Японии вместе с английским генералом Ноксом.
Ни намерении Колчака, вернувшегося в Сибирь, ни его политических взглядов Гайда не знал. Правда, служившие прежде вместе с адмиралом морские офицеры во Владивостоке говорили Гайде, что Колчак, рожденный в военно-дворянской семье, конечно, в душе крайний монархист, но что после революции он ничем этого не проявил и слыл во флоте офицером либеральным и даже настроенным демократически.
Все было смутно, непонятно, и Гайде страшно хотелось затеять с Колчаком серьезный политический разговор, чтобы разгадать мысли и планы адмирала. Однако Колчак был неразговорчив. Он либо отмалчивался, либо делал вид, будто озабочен только личными делами.
Гайда посматривал на Колчака, Колчак в задумчивости глядел в окно, и так в молчании они просидели за чайным столиком довольно долго. Гайда уже даже решил было, что вызвать адмирала на серьезный разговор не удастся, как вдруг Колчак заворочался в кресле, вздохнул и спросил:
— А как идут дела на фронте? Я очень плохо осведомлен о событиях…
— Все складывается вполне благоприятно, — оживившись, ответил Гайда. — Есть постановление союзного командования о том, чтобы чешские войска не покидали Сибири. Им объявлено, что тоннажа для их перевозки во Францию нет и что в их интересах продолжать борьбу против большевиков, пробиваясь к Архангельскому порту, занятому американскими войсками. Там, на севере, прибыло новое и значительное пополнение американских войск, здесь, в Сибири, спешно формируются и отправляются на уральский фронт русские отряды. Все это каждый день увеличивает противобольшевистские силы.