— Смирно! — гаркнул Староус. — Равнение на-право!..
Он взял под козырек, припечатал грязь ногами и так круто повернул голову направо, что подбородком коснулся плеча.
— Фельдфебель, ко мне! — крикнул, остановившись, подполковник и угрожающе задвигал бровями. — Это еще что? Господи боже мой, что за вид? Какая ирония — действительно «наполеоны»…
— На месте! — скомандовал Староус и опрометью бросился к Ланскому.
Неожиданная команда не была понята и сбила строй необученных солдат: одни переступали с ноги на ногу на месте, делая вид, будто продолжают маршировать, другие просто остановились.
— Почему они у вас без штанов? — морщась и брезгливо кривя рот, спросил у Староуса Ланский.
Староус вытянулся, держа руку у козырька с таким напряжением, словно выжимал двухпудовую гирю.
— Интендантство, господин полковник, шаровар не отпустило.
— Нет, в подштанниках через весь городок, — заскрипел подполковник. — Подумать только, мимо офицерских флигелей, мимо дам, мимо жен господ офицеров…
— Так точно, господин полковник, — отчеканил Староус. — Мимо дам, господин полковник, но выхода не было. Интендантство, господин полковник…
— Да знаете ли вы, что значит солдат без штанов? — Ланский поднял брови и неподвижным взглядом уставился в переносицу фельдфебеля.
— Так точно, господин полковник, знаю, что значит солдат без штанов, — отрапортовал Староус.
— Нет, не знаете… Это самое скабрезное оскорбление мундира. Это позор на весь гарнизон. Позор! У подполковника Ланского солдаты без штанов маршируют…
— Ага, даже тебя проняло… — вдруг услышал Никита рядом с собой голос. — Начальники бесштанных команд…
Никита обернулся и увидел смеющееся лицо Лукина. Он смеялся так искрение и так весело, что Никита тоже невольно улыбнулся и подумал: «Нет, он, наверное, действительно хороший парень».
— Свою одежду им, господин полковник, оставлять невозможно было, — докладывал в это время Староус. — Прошлый раз, господин полковник…
Староус понизил голос, и Никита не расслышал последней фразы.
Однако эта фраза, видимо, озадачила подполковника. Он выпрямился, взглянул на переступающих с ноги на ногу белоштанных солдат и, нахмурившись, сказал:
— Пусть продолжают движение, отправьте их.
Староус повернулся к строю, поискал глазами и, заметив стоящего в стороне каптенармуса, крикнул:
— Продолжать движение! Фейерверкер Крюков, отведите команду.
— Видишь, боятся нас в своей одежде оставить, — усмехнувшись, сказал Лукин. — В подштанниках-то никто не убежит… Армия…
— Шагом марш! — скомандовал каптенармус, и колонна двинулась через площадь к казарме за проволочной изгородью.
5
Поезд Гайды в Омске был принят на запасный путь и остановился далеко от вокзала.
Колчак вышел из вагона и, шагая через рельсы и мокрые шпалы, пошел к станционному перрону.
Моросил мелкий, перемежающийся со снегом дождь, и все кругом было затянуто скучной серой пеленой гнилых осенних сумерек.
Оглядываясь по сторонам с любопытством человека, впервые приехавшего в незнакомый город, Колчак шел мимо поездов и эшелонов, загромоздивших все станционные пути. Здесь скопились воинские эшелоны, товарные составы и длинные вереницы классных вагонов, превращенных в квартиры чиновников гражданской и военной администрации, съехавшейся со всех концов в новую столицу Сибири.
Станция напоминала походный бивуак какой-то разноплеменной армии. Слышался нерусский говор, ржание лошадей, привязанных прямо к вагонам казачьих эшелонов, пьяные выкрики из дверей вокзала, превращенного в ресторан.
На перроне, несмотря на дождь, было людно. Бродили и толпились у освещенных окон вокзала военные в формах едва ли не всех армий мира: чехи в русских шинелях без погон, но с нашитыми на рукавах бело-красными лентами, шотландцы в коротких юбочках, англичане в зеленых пальто-шинелях, американцы в фуражках с большими гербами, французы в круглых кепи, румыны, сербы, итальянцы, сибирские чубатые казаки с красными и желтыми лампасами, японцы в желтых шинелях и фуражках с красными околышами…
Колчак оглядывал проходящих солдат с различным чувством — одни представлялись ему возможными союзниками, другие — противниками. Он мрачнел лицом, когда мимо проходили латыши или чехи, но улыбался, встречая американские высокие фуражки, английские шинели или лампасы казаков из отряда войскового старшины Красильникова. Об этом старшине он слышал еще во Владивостоке, как о человеке, преданном делу и надежном.