«Да они насвистывали ту же песенку, что и сейчас… — вспомнил Колчак. — Ту же песенку… Когда это было? Ах да, в мое первое заграничное плавание. Англичане сгоняли туземцев на чайные плантации…»
Адмирал открыл глаза и увидел марширующий батальон рослых солдат в широкополых шляпах и ладно пригнанных зеленых шинелях английской формы.
Звучно отбивая шаг, англичане шли по улице и свистели.
«Зачем это они… Зачем?»
Колчак беспокойно оглянулся на своих спутников, но тотчас же успокоился.
Виноградов сидел с закрытыми глазами, Розанов тупо смотрел на проходящий мимо батальон британцев.
Подметив взгляд Колчака, Розанов кивнул в сторону марширующих солдат и пробормотал:
— Рановато они сегодня на прогулку отправились…
— Великолепный воинский вид, — сказал Колчак, улыбнувшись одними губами, и прибавил: — Прекрасная и, конечно, вполне боеспособная часть.
10
В зале все еще горели уже ненужные люстры, и воздух был серым от рассеянного табачного дыма. За окнами вставал сумрачный тусклый день с хмурым небом, сплошь затянутым низкими снеговыми облаками.
Вокруг длинного стола, застланного суконной зеленой скатертью с золотыми кистями на углах, сидели министры сибирского правительства, генералы и высшие чины армии.
Когда Колчак вошел в зал заседаний, Вологодский только что закончил свой рассказ об аресте левых членов директории.
Он сидел в председательском кресле, опершись о стол тяжелыми мясистыми руками, и боязливо поглядывал на дверь, как будто ожидая, что вот-вот сейчас в нее ворвутся казаки и английские солдаты, чтобы арестовать его — бывшего члена свергнутой директории и председателя совета министров сибирского правительства. Большая тяжелая голова Вологодского была низко склонена над лежащими на столе руками, и пухлые одутловатые щеки тряслись, как серый студень.
Колчак подошел к столу и занял свое обычное кресло военного и морского министра.
В зале стояло молчание, никто, видимо, не решался заговорить первым. С улицы доносился шум просыпающегося города.
Колчак сидел прямо, как бы во фронт вытянувшись, и исподтишка разглядывал лица министров, стараясь разгадать, кто из них был на тайном совещании и кто посвящен в цели переворота.
Прямо перед адмиралом сидел министр финансов Иван Михайлов — молодой человек с лицом злого ребенка, прозванный за политические интриги «Ванькой Каином». На лице «Ваньки Каина» блуждала рассеянная, но насмешливая улыбка.
В Михайлове Колчак не сомневался, но и другие министры, почти все, показались ему людьми тоже надежными, пришедшими на совещание с уже готовым решением передать власть диктатору. Сообщение Вологодского было принято спокойно, и ни один человек даже не поинтересовался судьбой арестованных членов директории. О них сразу забыли.
— Господа, кому же теперь принадлежит власть? — спросил министр продовольствия Зефиров. — Кому принадлежит верховная власть? Я думаю о политике прежде всего с точки зрения рубля, которым оперирую как покупатель… В интересах этого рубля я хотел бы сейчас же выяснить, кому сейчас, в данную минуту, принадлежит верховная власть?
— Никому, — сказал кто-то из военных. — Не арестованным же членам директории. Интересно, как они будут управлять страной, сидя под арестом…
В группе военных послышался сдержанный смешок.
«Ванька Каин» тоже улыбнулся и сказал:
— Нужно конструировать новую власть…
— Какую? — спросил Вологодский и поднял на «Каина» робкие глаза. — Какую? Может быть, объявить всероссийской властью сибирское областное правительство?
— Оставить директорию, пополнив ее новыми членами взамен арестованных, — негромко сказал кто-то в конце стола.
Колчак обернулся на говорящего, но сейчас же забыл о нем. Адмирал увидел багровое лицо поднимающегося с кресла генерала Матковского и понял, что наступление сторонников диктатуры начинается.
— Господа, — зычно заговорил Матковский, протягивая руку к окну и грозно шевеля бровями. — Господа, пока в городе еще спокойно, но надолго ли? Это я говорю, как командующий войсками округа. Надолго ли спокойно в городе? Все казачьи войска под ружьем. Одни разъезжают по городу, другие ожидают в казармах, но каждую минуту могут выступить… Недовольство директорией слишком велико… Войска ждут сильной власти… Заряженная винтовка должна выстрелить, если не принять меры…