— Здорово, Кирилл. Наполеон? А? — Он схватил руку подошедшего Лукина. — Дай тебя поцелую… Молодец! И сам пришел и Никишку с собой привел…
— Это не я его привел, а он меня, — сказал Лукин.
— Неважно, главное вместе собрались… Ну, так вот, — заговорил Силов, снова обернувшись к Никите. — Прибегает ко мне Ксенья и говорит: «Кричи ура, еще один ваш красногвардеец нашелся, Кирилл его с собой привел» — «Кто?» — спрашиваю. — «Федотов». — «Какой, — говорю, — Федотов?» — «Черненький, — говорит, — такой и наружности привлекательной».
Никита взглянул на Ксенью и отвел глаза.
— Ладно, покороче, — сказал он. — И так все понятно…
— Тебе понятно, а мне тогда понятно не было, — прервал его Силов. — Всю дорогу голову ломал… И ты тоже хорош, — вдруг снова обернулся он к Лукину. — Как в воду канул — ни слуху ни духу. Читу запрашивали, и там о тебе ничего не знают…
— И знать не могли, — сказал Лукин. — Меня здесь на станции с поезда сняли. Облава была — дезертиров ловили и уклонившихся от военной службы. А у меня в паспорте, как на грех, 1898 год стоит, а этот год, пока я из Читы сюда ехал, призвали. Я туда-сюда, ничего не поделаешь, в моем положении скандалить не станешь. Говорю: «В дороге был, завтра явлюсь». Не поверили и под конвоем прямо к воинскому начальнику, как в срок не явившегося к призыву. Врач посмотрел: «Годен», и в казарму, под строгим конвоем с шашками наголо, как арестованного…
— Фу ты, устал даже… — сказал Силов и расстегнул крючки ворота шубы.
— Устал, говоришь, а три пуда на плечах держишь, — сказал Лукин. — Снимай шубу…
Силов сбросил с плеч шубу, и Лукин понес ее в переднюю.
Никита посмотрел на Ксенью. Она улыбнулась ему и сказала:
— Теперь нам снова знакомиться приходится. Значит, вы Нестеров, а не Федотов.
— Зачем же, это одно и то же, — сказал Никита, радуясь улыбке Ксеньи. — Ведь не говорю я, что мне с Лукиным снова знакомиться надо, хоть вы его Кириллом называете, а я — Костей и на оба имени он откликается…
— Ладно, теперь познакомитесь, главное — встретились, — сказал Силов.
Пока Ксенья в другой комнате обряжала Лукина и оттуда слышался его хохот, Никита рассказал Андрею о своей жизни в Ершове, о старике Федотове, о поездке на барже и о том, как Василий Нагих бросился в порог.
— А тебе никого из наших ребят встретить не довелось? — спросил Никита. — Что с отрядом стало? Ты долго в нем был?
— До самого конца.
— До конца?
— Да от отряда-то мало что осталось — человек, может быть, двадцать пять, — хмурясь, сказал Андрей. — В окружение мы попали, а патронов нету… Врукопашную пробивались… Николая Коптякова на моих глазах убили. Кому вырваться удалось, разошлись по лесам. Я в Иркутск к отцу пробрался…
Некоторое время оба молчали, потом Никита сказал:
— Андрюша, ты уж теперь меня не бросай… Давай вместе… Может быть, вдвоем-то скорее своих разыщем. Всех нас разбросало, опять собираться нужно…
— Да ты уже своих разыскал. Чем тебе Ксенья и Кирилл не свои? Вот все вместе и решим, что тебе делать.
Никита помолчал и вдруг спросил:
— А Ксенью ты хорошо знаешь? Кто она?
— Как же мне ее не знать — Николая Коптякова сестра. Вместе здесь они жили… И об отце ее слышал. Он земским врачом был, где-то возле станции Зимы… Белые его летом расстреляли…
— Сестра Николая Коптякова? — повторил Никита, пристально глядя на Силова. — А она знает?
— Что знает?
— Что ее брат убит?
— Знает…
В дверях показались Лукин и Ксенья. Лукин был одет теперь в черные брюки навыпуск и в глухую тужурку, такую, какие носили семинаристы и чиновники телеграфного ведомства.
Ксенья сняла с плеча Лукина приставшую пушинку и сказала:
— Для вас, Никита, тоже на кухне все приготовлено. Если хотите, сейчас можете переодеться.
Лукин вдруг заторопился.
— Вот что, товарищи, — сказал он. — Я сейчас вас оставлю, а вы до моего возвращения никуда не расходитесь. Приду — потолкуем, что нам дальше делать.
— К Платону? — спросил Андрей.
— К Платону. Ксенья его предупредила, и он меня ждет. Только вы, товарищи, никто никуда…
— А ты надолго? — спросил Силов.
— Да нет, скоро вернусь.
— Ну, иди.
Лукин, не прощаясь, вышел из комнаты. Ксенья проводила его и вернулась в столовую.
— Назначение пошел получать, не терпится, — сказал Андрей.
— Да, — сказала Ксенья. — Утром чуть свет меня к Платону отправил.
7