— Ничего не нужно. Мне надо поговорить с тобой наедине.
Роза обрадованно взглянула на него.
— Ты помнишь, как пройти ко мне со двора? Иди туда. Сейчас я освобожусь и приду.
Григорий вышел из духана и через двор по старой деревянной лестнице поднялся в комнату Розы. Здесь все было по-прежнему: тот же спертый воздух, тот же закопченный потолок и открытки с обнаженными женщинами на стене. Все так же капала в тазик вода из умывальника.
Григорий приподнял занавеску на окне, выходящем во двор. Во дворе никого не было. Взглянул на ходики. Гирька на конце цепочки вот-вот должна была коснуться пола. Григорий подтянул ее. Начал разглядывать открытки и вырезанные из журналов картинки, расклеенные по стене.
Скрипнула дверь, он обернулся. На пороге стояла Роза. Скрестив руки на груди, она смотрела на него и улыбалась.
— Карточки мои смотришь? Ну как? Правда, хороши?
Она подошла к нему, обняла за шею и ласково заглянула в его голубые глаза.
— А разве я сама не хороша? Ты пришел — значит, я тебе нравлюсь!
Она хотела пригнуть к себе его голову, поцеловать, но Григорий воспротивился. Он взял ее лицо в свои ладони и пристально посмотрел ей в глаза.
— Ты поможешь мне, Роза?
— Готова умереть за тебя! Я говорю правду. Я могла бы умереть за тебя.
Григорий пожал ее маленькие руки.
— Я благодарен тебе, Роза. Ты — верный друг. Никогда не забуду тебя.
— Вправду, не забудешь? — Роза прижалась губами к его щеке. — Я буду самой счастливой на свете! Ты любишь меня, Григорий?
— Роза, милая, мы после поговорим об этом! Сейчас дорога каждая минута.
— Что? Снова офицеры? Эти пьянчуги? Почему хороших людей вечно притесняют, а дрянь делает что хочет, и их никто не трогает.
— Роза, послушай, тут, под рубахой, у меня листовки! Если их найдут, меня отправят на каторгу!
— Вот почему ты пришел!.. А я думала… Но все равно — я не хочу, чтоб тебя отправили на каторгу. Не хочу!
Глаза Розы наполнились слезами, она прижалась головой к груди Григория.
— Я не хочу… Я не отдам им тебя!..
Григорий погладил ее вздрагивающие плечи, ее волосы.
"Кажется, она и правда любит меня… — подумал он. — А я ей — о листовках!.. Но что же делать?"
— Роза, я хочу передать тебе эти листовки. Спрячешь их?
Роза вскинула на него глаза, в них был упрек.
— Конечно, спрячу. Ведь они твои!
— Понимаешь, это такие нужные листовки!..
— Я понимаю, что они твои! И что я… нужна тебе только, чтоб… листовки прятать…
Григорий прижал к себе ее голову, погладил. От этой ласки Роза заплакала еще сильнее.
— Не надо, Роза, успокойся.
— Почему ты ничего не скажешь мне?
— Что, Роза?
— Одно слово. Только одно слово — и я уже буду счастлива!
Григорий взял девушку за плечи и заглянул в ее мокрое от слез лицо.
— Скажу, Роза. Обязательно скажу! У нас еще будет время! Я тороплюсь, милая…
Роза утерла глаза, попыталась улыбнуться.
— Где твои листовки?
Григорий достал из кармана пачку листовок и передал девушке.
— Но помни, Роза, если это попадет в руки городовых, всем нам будет худо, и тебе в том числе!
— Я все понимаю.
— У меня еще одна просьба к тебе: если я не появлюсь в течение двух дней, ты должна отнести эти бумаги в одно место.
— Куда?
— На главной улице, у большого карагача есть портняжная мастерская…
— Знаю, ее хозяин — худой такой, лет пятидесяти, на косу у него всегда очки…
— Правильно. Его звать Усуб. Так вот, если я два дня не приду, на третий день рано утром отнеси эти листовки ему. Только будь осторожна, смотри, чтоб не выследили!
Роза спрятала листовки в матрас.
— А теперь принеси стакан водки! — попросил Григорий.
Роза бросила на него удивленный взгляд.
— Водки?
— Да, да, водки! Сегодня я должен выпить, от меня обязательно должно пахнуть водкой!
— Ага, понимаю! Я сейчас! — Роза проворно выскользнула за дверь.
Григорий слышал, как скрипели ступеньки, пока она спускалась.
Скоро девушка вернулась. Под передником у нее были спрятаны бутылка водки и соленый огурец.
— Вот это тебе.
Она наполнила стакан.
Григорий залпом выпил и закусил огурцом. Пора было уходить. Он приподнял занавеску, выглянул во двор. У ворот стояла хозяйка духана.
— Что она там делает? — спросил Григорий.