Смирнов потряс головой, несколько раз закрыл и открыл глаза. Нет, ему не мерещилось! Действительно, ка стене в позолоченной рамке висел не Иисус Христос, а матрос Погребнюк. Он тоскливо смотрел на своего командира, словно молил отменить незаслуженное наказание. Смирнов впервые в жизни видел такой душераздирающим взгляд. Еще никогда ничьи глаза не вызывали в его сердце столько сострадания. Казалось бы, они, как два острых кинжала, все глубже вонзались в его грудь и достигали самого дна души. Смирнов задрожал и зажмурился, чтобы не видеть икону.
Когда немного погодя денщик Васька, приоткрыв дверь, заглянул в комнату, он увидел, что капитан Смирнов спит.
Придя в свой кабинет, Добровольский долго расхаживал из угла в угол, о чем-то сосредоточенно размышляя, затем велел позвать к себе поручика Варламова.
Через десять минут Варламов стоял на пороге и молодцевато докладывал о своем прибытии.
Это был симпатичный молодой человек лет двадцати двух — двадцати трех с суховатым энергичным лицом. Его густые русые волосы были разделены сбоку красивым, безупречным пробором. Из-под широких бровей смотрели живые проницательные глаза.
Весь облик поручика выражал готовность беспрекословно выполнить любое приказание командира.
Добровольский сидел за столом и что-то писал.
— Садись, поручик, — бросил он, не поднимая головы.
Варламов опустился в кресло у стола, продолжая строить догадки, зачем он понадобился подполковнику.
Он знал Добровольского по Харькову, когда тот был еще капитаном. Они вместе участвовали в подавлении волнений в самом Харькове и его окрестностях. Капитан Добровольский симпатизировал молодому офицеру, ценя в нем смелость и находчивость. А после того как однажды Варламов спас его от пули забастовщика, сняв того метким выстрелом с крыши, эта симпатия переросла в глубокое уважение и благосклонность. В 1-й Особый Лебединский батальон Варламов был зачислен по личной просьбе командира батальона.
Молодой офицер чувствовал, что сегодня подполковник вызвал его неспроста.
Добровольский отложил перо в сторону и, прищурившись, посмотрел на Варламова. Тот проворно вскочил.
Командир батальона махнул рукой.
— Сиди, сиди, поручик… — и долго испытующе смотрел ему в лицо, затем сказал: — Я хочу поручить тебе внутреннюю охрану батальона. Сколотишь крепкую, надежную группу охотников. Помни, каждый матрос — эта ваша охотничья добыча. Не брезгуй никакими средствами, вплоть до индивидуальной слежки и подслушивания. Если нужно, забирайтесь к ним ночью под кровати… Понятно?
Варламов снова вскочил с кресла и щелкнул каблуками.
— Так точно, господин подполковник.
— Садись, поручик, и слушай меня внимательно. Я верю тебе и спокоен. Знаю, ты оправдаешь это почетное доверие. Особенно строгий надзор должен быть установлен над теми, кто расквартирован в городе. Предоставляю тебе полную свободу действий.
Добровольский умолк и опять долго не сводил с Варламова своих колючих глаз. Затем встал, подошел к нему. Поручик вытянулся, как струна, и замер, подняв подбородок.
— Я думаю, в батальоне найдутся люди, которым можно так же доверять, как и тебе… — Добровольский несколько раз прошелся по комнате, вынул из портсигара папиросу, закурил, опять подошел к Варламову. — Только доверие должно быть двусторонним. То есть подбирай таких людей, которым доверяли бы не только мы, но и матросы. Лучше всего, когда червь подтачивает дерево изнутри. Никто ничего не видит, а дерево в один прекрасный день вдруг — раз! — и валится набок. Верно я говорю?
— Верно, господин подполковник!
— Верно, верно, верно… — нараспев протянул Добровольский.
Пройдясь еще несколько раз по комнате, он сел за стол и, вскинув на поручика глаза, сказал уже совсем другим голосом, жестко и сухо:
— Ступайте выполняйте приказание, поручик.
— Слушаюсь, господин подполковник! — И Варламов, щелкнув каблуками, быстро вышел.
Добровольский с гордостью посмотрел ему вслед поверх пенсне с толстыми стеклами, которое надевал только у себя в кабинете во время работы. Он был уверен, что не ошибся, поручив это важное дело именно Варламову, что тот рано или поздно и здесь, на Кавказе, оправдает, как всегда, его доверие.
Добровольский имел все основания верить молодому офицеру. Еще не было случая, чтобы поручик Варламов подвел его. Он лез из кожи, выполняя малейшее приказание своего благодетеля. Вот и сейчас, получив ответственное задание, он не захотел терять ни минуты. Да, он умрет, но оправдает доверие, оказанное ему командиром батальона здесь, среди этих диких гор.