"Теперь бы только проскочить мимо часового!" — подумал он, ускоряя шаги.
Роза вернулась в духан. Патруля там уже не было.
Поручик Варламов остался с носом.
Чтобы избежать встречи с караульным, расхаживающим у ворот, Григорий направился в соседний двор, перелез через плетень и очутился в темном дворе того дома, где разместилась их рота.
Часовой не обратил внимания на лай соседского пса, которого спугнул Григорий, и продолжал спокойно расхаживать по двору.
Григорий сидел на корточках за кустом розы, прижавшись спиной к плетню.
Скоро собака успокоилась и перестала ворчать. В наступившей тишине отчетливо были слышны шаги часового. Улучив момент, когда он вышел за ворота. Григорий выскочил из-за куста и кинулся к дверям.
В сенях он услышал смех, грубые солдатские голоса. Кто-то пел протяжную русскую песню. В полуоткрытую дверь была видна часть комнаты. Человек шесть солдат при свете керосиновой лампы резались в карты.
Григорий, чтобы никто не догадался, что он пришел с улицы, снял с себя пояс и сунул его в карман, расстегнул ворот рубахи и тогда уже шагнул через порог.
На койке, рядом с играющими в карты, сгорбившись, сидел Погребнюк и читал полученное днем письмо. Всякий раз, дойдя до конца, он некоторое время задумчиво смотрел перед собой, потом снова принимался перечитывать письмо.
У окна на скамейке сидел солдат Демешко, пользующийся в роте славой шутника и балагура. Он что-то строгал перочинным ножом, напевая вполголоса. Его прямые светлые волосы свесились вниз, закрывая половину лица.
Бондарчук лежал на кровати, заложив руки за голову. Увидев на пороге товарища, он рывком поднялся и сел.
Романов чуть заметно кивнул ему.
Виктор облегченно вздохнул и снова откинулся на подушку.
Играющие в карты даже не обратили внимания на вошедшего. Только Демешко, оборвав на мгновение песню, вскинул голову и притворно сердито посмотрел на него из-под широких косматых бровей.
"Кажется, Демешко в курсе дела", — усмехнулся Григорий.
Он, не раздеваясь, повалился на свою кровать, все еще находясь под впечатлением только что пережитого.
Ему вспомнился весь разговор с Розой, ее поцелуй в сенях. Он не сомневался, что девушка эта легкого поведения, и все-таки не мог думать о ней плохо. Ведь ока спасла его от патруля! И потом, какое у нее хорошее лицо!
"Можете приходить в любой день, когда вздумается.." Как это следует понимать? "Дурак! — выругал себя в душе Григорий. — Зачем такая девчонка может зазывать мужчину? Да, но ведь она не выдала меня Варламову!.."
Из задумчивости Григория вывел Погребнюк. Поднявшись с кровати, он с силой хлопнул кулаком по столу.
Большая жестяная кружка, стоявшая с краю, упала и с грохотом покатилась по полу.
Все, кто был в комнате, обернулись и удивленно посмотрели на Погребнюка.
По щекам у солдата катились слезы. Скомканное письмо валялось под кроватью.
Демешко грубо рассмеялся.
— Ну, студент, что еще случилось? Приберег бы свои слезинки — пригодятся поплакать на могилке троюродной бабушки! Чего доброго, не хватит этой соленой водицы, то-то убиваться будешь! — Он покачал головой и глубоко вздохнул. — К черту всякую любовь! От нее только боль да страдания.
Демешко махнул рукой, отвернулся и снова затянул свою песню.
— Условились пожениться после окончания университета, — сказал Погребнюк сдавленным голосом, ник кому не обращаясь. — И вот она пишет, что уже окончила… А я…
Эх!..
Песня смолкла. Демешко обернулся и пристально посмотрел солдату в лицо.
— А ты почему недоучился?
— Дернула меня нелегкая принять участие в студенческой забастовке. На втором курсе… Несколько человек арестовали, в том числе и меня. Исключили из университета, готом забрали в армию. Попал во флот. Как она бежала за вагоном!.. И вот я…
Погребнюк не договорил. Плечи у него начали вздрагивать, он упал на кровать лицом в подушку и разрыдался.
— Эх ты, студент! — бросил Демешко, но на этот раз голос у него был грустный, как песня, которую он только что пел.
За окном чернела ночь.
Солдаты за столом, что стоял у дверей, продолжали резаться в карты, словно сговорились играть до утра. Шум не смолкал ни на минуту.
Виктор поднялся и подсел к Григорию.
— Где они? — спросил он тихо.
— У меня в сапогах.
На широкий лоб Виктора набежали морщинки.
Угадав мысли товарища, Григорий протянул руку и слегка сжал его пальцы.