Добровольский еще больше обозлился. Досталось даже адъютанту, который кинулся вытирать ему ноги.
И все же Смирнов считал, что проверка прошла удачно. Он боялся худшего.
Но если кто действительно чувствовал себя на седьмом небе, тая это солдат Дружин. Когда до второго взвода долетела весть о внезапном налете Добровольского, солдат подумал, что кто-то донес командиру батальона о спрятанной у него в сапоге запрещенной брошюре и тот пришел специально с намерением накрыть его с поличным. Конечно, Дружин был бесконечно рад тому, что Добровольского в казарме уже нет и все обошлось благополучно.
До самого отбоя в казармах только и говорили, что 6 неожиданной проверке. В эту ночь многие уснули не сразу.
Далеко за полночь солдат, лежавший рядом с Сырожкиным, услыхал, как его сосед заворочался в кровати и глубоко завздыхал.
— Что с тобой, Сергей? — шепотом спросил он. — Чего ворочаешься? Али не спится?
— Нутро горит. Пить хочется… — ответил Сырожкин.
— Тьфу, дурачина! Встань да напейся.
— Ведро-то пустое. Не видел разве, как командир саданул?
— Сходи к часовому. Попроси у него.
— Дело говоришь.
Сырожкин, как был в нижнем белье, накинул на плечи шинель и вышел во двор…
Когда он вернулся, сосед по койке опять открыл глаза и спросил:
— Напился?
— Напился, братец. Чуть не помер от жажды.
— А чего так долго ходил?
— Искал…
— Ну, с богом, спи спокойно.
Сырожкин лёг. Поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее на соломенном матрасе, затем свернулся клубком, как еж, и закрыл глаза.
Кто-то из солдат в противоположном углу быстро-быстро забормотал во сне, потом что-то выкрикнул.
"Небось приснилось, что стал офицером, — злобно подумал Сырожкин. — И сразу орать. Наверно, на денщика…"
Рядом на койках двое отчаянно храпели, словно соревновались, Один — тонко, с легким присвистом, почти без пауз; другой — с промежутками, зато мощно и громко.
Храп раздражал Сырожкина, действовал ему на нервы, злил.
"Ишь как выводят, скоты! — скрипел он зубами. — Чисто звери в клетках!"
На миг ему показалось, будто в комнате действительно притаились голодные хищники, готовые броситься на него и растерзать на куски.
Он открыл глаза. Ах, если можно было бы встать, выйти, пройтись по двору, вдохнуть в себя свежесть летней ночи! Он бы тогда, наверное, избавился от этих адских мук.
Но это было невозможно. Выйти сейчас — значило выдать себя с головой. Оставалось одно: терпеть. Терпеть и ждать. А это было всего мучительнее. Сердце бешено колотилось в груди, словно хотело ее разорвать. Кровь гулко стучала в висках. Время шло томительно, медленно. Каждая минута казалась Сырожкину вечностью.
"Боже, какая пытка! Что они тянут? Или не поверили мне? А вдруг заложат под казарму динамит и мы все взлетим на воздух к чертовой матери? — мелькнула у него в голове фантастическая мысль. — Что же произойдет? Получится месиво из человеческого мяса и крови! Э, да все равно! Пусть делают что хотят! Только бы поскорее!"
По соседству скрипнула койка. Сырожкин посмотрел туда. Погребнюк сидел на кровати и натягивал сапоги. Затем встал, набросил на плечи шинель и, ступая на цыпочках, чтобы не разбудить товарищей, вышел.
"Как удачно получается! — обрадовался Сырожкин. — Просто великолепно. Жаль только, что все спят и никто не видел, как Погребнюк вышел".
Впрочем, его сожаление оказалось преждевременным.
Когда Погребнюк, вернувшись через минуту, переступил порог, он нечаянно задел ведро. Ведро с грохотом ударилось о стену. Несколько солдат проснулись, подняли головы, тараща на вошедшего заспанные глаза. По его адресу посыпались бранные словечки, кое-кто даже припустил матом.
Погребнюк молча подошел к своей койке, стащил с ног сапоги и лёг.
Из залитых лунным светом сеней через распахнутую дверь в комнату ворвалась струя прохладного воздуха.
Немного погодя во дворе послышались шаги.
Сырожкин зажмурился и замер: "Наконец-то!" Вот шаги ближе и ближе. Шло несколько человек. Он узнал скрип хромовых сапог поручика Варламова.
Вдруг опять все стало тихо.
"Неужели я ошибся? Или они ушли?" — Сырожкин приоткрыл глаза, глянул в сторону двери и увидел на полу в сенях несколько человеческих теней. Варламов шепотом отдавал солдатам какие-то распоряжения.
Сырожкин опять зажмурился, притворившись спящим.
Вот хромовые сапоги заскрипели уже по полу казармы. В следующее мгновение комната огласилась резким выкриком Варламова: