Словно символ его невесёлых размышлений, на маленькой полянке по пути к лагерю, Решма заметил птенца, который, наверное, выпал из гнезда и теперь, беспомощный, лежал на траве. Решма нагнулся, взял крохотное существо на ладонь. Птенец даже не пытался отбиться, или сопротивляться, а только беспокойно крутил головкой с чёрными бусинами глаз. Для него Решма был живой горой. Маленькое сердце птенца бешено колотилось, клюв раскрылся, словно рот рыбы, лишённой воды. Решма подбросил птенца вверх, и сказал:
— Лети!
Барахтаясь, птенец упал на траву. Фен Хунн и Айуб увидев это остановились в недоумении.
— Что случилось, господин? — спросил Фен Хунн по-тюркутски.
— Хочу, чтобы он полетел, — так-же по-тюркутски, к изумлению гунна, ответил Решма.
— Этого не случится. Он выпал из гнезда и мать не сможет его научить летать своим примером. Теперь он умрёт без пищи, ели мы не положим его обратно в гнездо. А где оно, не известно, мой господин.
Лошадь степняка, воспользовавшись остановкой, тут-же стала щипать траву, фыркая от удовольствия.
— Птенца нашёл? — спросил уже по-арабски Айуб, поправляя намокшую чалму.
— Ступайте вперёд, — зашипел Решма.
Он наклонился, отыскивая птенца. Найдя его, он снова уложил его в ладонь и снова бросил. На этот раз птица на мгновение задержалась в воздухе. Скорее всего порыв ветра был тому виной. Но лицо Решмы от этого неожиданно озарилось улыбкой, морщины на его лбу разгладились. Этого уже никто не видел. Все ушли вперёд. Наконец Решма положил птенца в кусты, считая, что так он сможет его обезопасить. Уже покидая поляну, он обернулся на шорох и увидел, как полосатый дикий кот крадётся в ту сторону.
Оглянувшись вокруг, Решма вернулся, снова взял птенца, снова вышел на свободное место и стал раз за разом кидал птицу вверх. Взмахи маленьких раз от раза становились всё слабее. Птенец всё время падал, уже не делая попыток лететь. Это стадо похоже на издевательство. Решма вдруг почувствовал ужас, нелепость своих попыток, неизъяснимую горечь и пустоту в груди. Он понял, что птенец мёртв, что его попытки помочь, убили его.
Он всё же бросил мёртвое тельце ещё раз. Оранжевый комочек врезался в листву дерева и повис в ней.
Чуть выше, испуганной молнией, промелькнула белка, соскользнула на землю и взлетела на соседнее дерево. Тронутые ветви закачались, роняя вниз капли.
— Я всё равно найду резервный корабль и улечу с этой ужасной планеты, — пробормотал Решма.
Он сунул ладони за пояс. Морщины вновь обозначились на его лбу, а губы стали узкой прямой полосой.
До лагеря, где вятичи варили свою неизменную пшеничную похлёбку с салом, от чего по лесу плыл удушливый запах, было не более сотни шагов. Среди зарослей уже был слышен раздражённый голос ягда Рудрема, язвительные восклицания ягды Езеры. Только стрерх был сейчас в пределах прямой видимости охраняя командира.
Глава седьмая МИР ТЕСЕН
Лагерь отряда пребывал в атмосфере умиротворенности, словно вокруг была спокойная мирная страна, а не пылающая войной Моравия. Медный котёл с булькающей похлебкой, стоял зарытый по края в тлеющие угли. Сгоревшие ночью дрова, став углями, ужей не дымли и не могли раскрыть местоположение отряда, а тонкую струйку дыма, Палек вполне успешно разгонял рукой.
Ждых с деревянными ложками наготове, терпеливо ждал, пока ягд Стикт наберёт для ягды Езеры не пригоревшую кашу, без лесного сора и сала, и аккуратные кусочки оленины без костей. Потом была очередь соратников Решмы, затем арабских наёмников и только потом наставал черёд кривичей. Когда котёл полегчал на две трети, вятичи, не принимая в расчёт никогда и ничего не принимавших пищу стрерхов, занялись выуживанием из него кусков сала и разваренного лука. Забив себе рот салом и мясом, Палек палочкой расковырял землю около углей, выгреб несколько мелких пятнистых яиц лесных птиц, глиняный горшочек, благоухающий тушёными грибами с корицей, сдул со всего золу и, ступая мягко, вкрадчиво преподнес угощение ягде Езере. Она с явным пренебрежением сделала знак рукой ягду Стикту, принять подношения. Ягда Езера недавно проснулась. В сопровождении стрерха, она удалилась в ближайшим заросли, и из кувшина долго и с проклятиями мылась под струями холодной воды. Свежая, розовая и злая, с тёмно-синими глазами, она ухмылялась над неудачными шуткам ягда Рудрема, неловкостям ягда Стикта и примитивными кулинарными приемами вятичей у котла. Незаметно бросив в свою кашу маленькую белоснежную таблетку обеззараживающего средства, и измельчив её серебренной ложкой, она без аппетитом принялась за еду. Рядом с ней, на сундуке с её вещами, примостились ягды Стикт и Эйдлах. Они исподлобья рассматривали арабов и ягда Тантарру, осматривающего рану одного из своих людей.