Выбрать главу

Восстановитель

Ашот Рубенович Векалия прибыл на станцию грузовым рейсом. Мы бездельничали в кают-компании, когда он, стесняясь, вошел, чтобы доложиться главному. Очень хорошо помню, что в руках у него болтался клетчатый чемоданчик. Маленький, из дешевого пластика. Такие кейсы вошли в моду лет эдак десять назад, и уже через сезон все орбитальщики щеголяли наивным ретро. Позже их сменили цветные рюкзаки со встроенными персоналками. Чемоданчики ушли в небытие.

Помню, что Ашот вцепился в потертую ручку так, что, казалось, на ней сейчас останутся вмятины. Мы косились на волосатые пальцы, на мешковатый комбез с некрасиво провисающим задом, на дешевые кеды, зашнурованные крест-накрест, и с трудом сдерживали смех. Потом Ашот повернулся к нам, скривился уголком рта и просипел.

— Разрешите п-представиться. Командир ксенобригады Векалия Ашот Рубенович. П-педиатр.

Не знаю, кто прыснул первым — может Санька, а может и я, но дикий ржач моментально раскатился по кают-компании. Звук добрался даже до диспетчерской — по крайней мере, девчата божились, что слышали.

— Ой, мамочки. Не могу, — закатывалась Зойка Серебрякова, хорошенькая пятикурсница — кардиолог, — Вы не обижайтесь. Просто… Просто… Не могу!!!

Ашот стушевался, пошел пятнами, как-то весь съежился и вылетел вон. Главный, пряча в усах улыбку, подсел за столик. Дождался, пока утихнет волна хохота, и с ехидцей сообщил.

— Ну что, господа интерны. Вот вам и руководитель. А то торчите тут без дела. Ноете, мол, работу подавай. Прошу любить и жаловать. С этого дня вы первая и пока единственная ксенобригада внешней неотложки. Вперед, доктора!

Зойка утерла слёзы с длиннющих ресниц, вытаращилась на Главного.

— Да вы что, Пал Анатолич, шутите что-ли? Ну и юморок у вас, однако.

Нет. Павел Анатольевич, наш главный врач и руководитель практики не шутил. Это мы осознали уже минут через десять, когда, склонившись над дисплеем архива, штудировали инструкцию Министерства. Оказывается, решение о создании ксенобригад по всем подстанциям приняли еще в мае. А мы ни слухом, ни духом! Вот что значит — месяц торчать на дальней орбите, болтаться по отделениям, травить каждый вечер байки под пиво и радоваться, что интернатура проходит "зашибись как".

Сюда отбирали лучших. И, разумеется, отправляясь на орбиту, мы ликовали. Радовались настоящей работе, честно надеялись распределиться по бригадам и воочию узнать, что такое эта неотложка. Однако, главный решил по-своему. С утра мы дежурили в диспетчерской, принимая вызовы. Изредка попадали в процедурную, где проводилась плановая вакцинация, и пилоты чартеров пошлили, пялясь на дозатор в руках у медсестёр.

«Тяжелых» держали в палатах — готовили к отправке на Землю или в орбитальный госпиталь. К этим нас не допускали. В операционные тоже. На нашей памяти большую операционную активировали лишь однажды, когда инфекционист решил избавиться от бородавки на заднице. Гогоча, мы направились в смотровой зал, но экран, к нашему огорчению, висел в полной отключке — инфекционист лишил персонал немудрёной забавы.

Зойка была единственной из нашей четверки, кому повезло попасть на вызов. Фельдшерица «кардиологов» торчала в отпуске, так что Зойку запрягли считывать ежемесячные кардиограммы у роты десантников, что базировалась неподалеку. После этого я обнаружил пустую упаковку из-под контрацептивов в Зойкином контейнере и еще долго интересовался, кого назначим акушером. Зойка материлась, норовила ущипнуть, но, по-моему, ей нравилось. Мы скучали. Скучали невыносимо! Приставали к главному с просьбой пристроить хоть куда-нибудь — но тот только отшучивался.

Главный перестраховывался. Боялся пихать салаг в пекло. Видели мы, как возвращались с вызовов шаттл-группы — злые, молчаливые. Вываливались из шлюза и разбредались по каютам, пока дежурная смена суетилась возле носилок, где частенько лежал наглухо-запечатанный прорезиненный куль. Случалось, на подстанции объявляли тревогу, и тогда приходилось вжиматься в стены, чтобы не мешать налаженному безумию реаниматоров, снующих будто муравьи от шлюзов к ре-блокам. Мы хватали каталки, нацепляли халаты и… оставались в стороне. Наша помощь вежливо, но неуклонно отклонялась. Отверженные, никому не нужные мы слонялись по пустым коридорам, с завистью провожая взглядами одуревших от бессоницы сестричек и докторов. Санитары, и те старались нас не замечать. Интерны — пустое место и лишний паёк.

А теперь еще этот — Векалия. Санька зло щелкнул клавишей выхода и выпалил главному в лицо.

— Значит, отделаться решили. Устроили фиктивную бригаду и спихиваете балласт туда? Сидите, мол, не рыпайтесь. Всё одно толку от вас — ноль. Так?

— Саша, не горячись. Направление новое, перспективное. Вон, даже в Медакадемии еще факультета такого нет, а тут такая возможность! Учитесь, — Анатолич похлопал Саньку по спине, и, услышав "Главврачу срочно явиться в пятый ре-блок", вышел, не попрощавшись.

— Это дерьмо какое-то! Видно после взрыва на «Шелаге» наши отличиться решили. Как пить дать, — Санька психовал. Теребил пачку сигарет.

Мы переглянулись. Санька, похоже, попал в самую точку. Новости о транспортнике «Шелага» занимали прайм-тайм почти полгода. Что там произошло, никто толком не понял. Забрали ребята на Весарр-И груз. Всё путем, и вдруг — взрыв. Прям на выходе из атмосферы. Спеклись бы дальнобойщики живьём, не подсуетись вессарцы. Как лечили, чего лечили — не известно. Но вернулись мужики домой целенькие и, словно младенчики, здоровые. Подлатали их чужаки блестяще — что ни анализ, то медикам изумление. Вот тут, видать, наши конфедераты и задумались. Мол, ластоногие могут, а мы, что хуже? Не хорошо, мол. Политически безграмотно. Результат, как обычно, сплошная фикция- ксенобригады неотложки… Фуфло! Да у нас все ксенологи на пересчет! И те либо по посольствам, либо по контакт-центрам пристроены.

— Ладно тебе. Может и правда интересно будет, — Зойка потянулась, тельняшка облепила грудь. Я вздрогнул. Зойка заметила и выгнулась еще сильнее, — Полетим на Вессар. Представляете!

— На чём полетишь, дура? — от злости сохло нёбо, — верхом на Векалии? Где шаттл, где оборудование, помещение, в конце концов, где?

* * *

Помещение выделили: вытащили из подсобки уборочные агрегаты, поломанные носилки, негодный ретранслятор устаревшей модели и повесили на дверь неоновый указатель "Отделение ксеномедицины". Указатель являлся единственным новым приспособлением и предметом постоянных издевательств персонала. Если раньше мы считались чем то вроде забавных зверьков, на которых не стоит обращать внимания, то теперь, наоборот, — интерны во главе с п-педиатром Векалией стали притчей во языцех. Каждый изгалялся как мог.

"Фекалия — п-педиатр". Иначе его и не называли. Похожий на большую лысую гусеницу он бесшумно семенил по коридорам станции, волоча за собой дурацкий чемодан. В чемодане болтался портативный голлоком с набором флэшек. Вессарец — вид спереди, вессарец — вид сбоку, вессарец — фрагменты внешности. К сожалению, флэшка "вессарец в разрезе" отсутствовала — чужие не соизволили обогатить земную науку подобной информацией. Наши знания о них ограничивались вводной фразой: "О цивилизации Вессар подробных данных нет", да глянцевым путеводителем по планете.