— Мне нужно воспользоваться ванной.
Он поднял голову и обхватил пальцами меня за подбородок, всматриваясь измученным взглядом мне в глаза.
— Я знаю, что поступил неправильно. Надеюсь, ты понимаешь, что при других обстоятельствах я бы все рассказал тебе. Но ты тогда только вышла из комы, и я не хотел ухудшить ситуацию, поэтому должен был нести этот крест.
Все, что он говорил, имело смысл. Но все же...
— Я не хочу, чтобы ты нес этот крест в одиночку.
— Знаю.
Закусив щеку изнутри, чтобы не дать слабину, я зарылась рукой в его волосы, потянув голову на себя, и поцеловала Ремингтона в лоб.
— Мне нужно переодеться.
Он убрал руку от моего лица и сделал шаг назад, наблюдая, как я отхожу в сторону. Я оглянулась через плечо. Он остался стоять на месте, прижав руки, сжатые в кулаки, к бедрам. Боже, я так сильно его люблю, но ситуация такая противоречивая. Мне просто нужно немного времени, чтобы свыкнуться со всем, что случилось.
Ты хотя бы представляешь себе, что я чувствую, когда вижу, как ты уходишь от меня?
Я помнила эти его слова, поэтому могу себе представить, насколько ему сложно стоять там, пока я удаляюсь от него.
Я уже открыла рот, собираясь заговорить, но тут же закрыла его, не в силах сказать хоть что-нибудь. Повернувшись, я зашла в ванную и закрыла за собой дверь.
Быстро открыв кран на полную мощность, я вцепилась в раковину, когда по пищеводу поднялась волна тошноты. Я дернулась вперед и меня вырвало.
О, Господи, я, наверное, умру. Желудок опять скрутило спазмом, и все его содержимое снова оказалось в сливе раковины.
— Селена?
Черт.
— Я в порядке, — я прополоскала рот. — Ты не мог бы подождать меня в комнате ожидания?
Я услышала шаги за дверью. Скорее всего, он ходит по палате, вцепившись руками в волосы. Спустя несколько мгновений, он сказал:
— Я не уйду, пока не буду знать, что ты в порядке.
— Я в порядке.
— Я хочу видеть тебя, — прорычал Ремингтон с другой стороны двери.
Я вздохнула. Упрямец Ремингтон держит марку.
Вытерев руки и лицо бумажными полотенцами, я стянула брюки, затем трусики и застыла. Рука автоматически взлетела вверх и я вцепилась в раковину для поддержки, когда снова накатила дурнота, угрожая уничтожить меня.
Весь гнев и беспокойство, которые я испытывала в течение всей поездки в больницу, испарились. Свободной рукой я вцепилась в кромку трусиков.
Боже, нет, нет, нет! Пожалуйста, не поступай так со мной.
Не в силах вдохнуть в течение нескольких секунд, я не отводила взгляда от пятен крови на белой материи. А затем с моих губ сорвался всхлип.
— Селена? — перепуганным голосом позвал меня Ремингтон. Дверная ручка яростно затряслась. — Открой, ma belle. Пожалуйста.
Я быстро вытерла щеки и полностью сняла трусики.
— Я выйду через минуту, — выдавила из себя я, собирая свою одежду.
Последовала долгая пауза.
— Ты плачешь. Открой эту чертову дверь, — ручка снова начала крутиться. — Твою мать!
— Я не плачу, — возразила я, мой голос прозвучал приглушенно, пока я надевала на себя рубашку. — Пожалуйста, мне просто нужно несколько секунд, ладно? — он и так взволнован из-за своего отца, и я не собираюсь становиться для него еще одной обузой. Я схватила свитер и прижала его к лицу, чтобы заглушить рыдания.
— Ни черта подобного. Открой эту дверь или я ее вышибу, — процедил он сквозь зубы с другой стороны двери.
— Дай мне минуту, черт возьми, Ремингтон!
Он грязно выругался на французском, но, видимо, решил выполнить мою просьбу. Поплескав воды в лицо, я промокнула салфетками под глазами, чтобы избавиться от следов слез. Бросив взгляд в зеркало, я поняла, что Ремингтон бросится ко мне, как только я открою дверь.
Я справлюсь с этой ситуацией. Справлюсь, как обычно это делаю. С легкостью.
Что, если... Боже мой, что, если я потеряю ребенка?
Внезапно я поняла, что мне нечем дышать. У меня просто не получается вдохнуть воздух в легкие.
Кислород.
О, мой Бог, мне нужен кислород.
Но я не могу сделать ни единого вдоха.
Вжавшись спиной в стену, я соскользнула на пол, не обращая внимания, что меня охватил озноб, как только моя попа коснулась холодного пола. Я опустила голову между коленей, делая глубокие вдохи.
— Селена!
Мне не следовало запирать дверь.
— О, Господи, — простонала я, дрожа и задыхаясь.
Внезапно в помещение ворвался поток воздуха, овевая мои голые ноги, и дверь в ванную с грохотом распахнулась, ударившись о стену. Несколько мгновений спустя Ремингтон уже сидел на полу и усаживал меня к себе на колени.
— Она в порядке? — взволнованно спросил женский голос на французском. — Мне вызвать доктора?
— Она будет в порядке, — ответил Ремингтон, обхватывая меня руками и крепко обнимая. — Попросите доктора дать нам пару минут. Все в порядке, я рядом, — он поцеловал меня в волосы, беспрестанно поглаживая ладонью по спине.
Послышалось шарканье ног, а затем дверь захлопнулась, но у меня не было сил поднять голову. Я свернулась калачиком у Ремингтона на груди, уткнулась ему в плечо и слушала его успокаивающий голос, уговаривающий меня дышать. Я пыталась следовать его советам, впитывая в себя его тепло и силу.
— Чувствуешь себя лучше? — спросил он.
Я кивнула и подняла голову, чтобы посмотреть на него.
— Что случилось? — спросил он, и паника исказила его лицо.
Мой взгляд метнулся туда, где лежали мои трусики, и я снова утратила способность дышать.
Я почувствовала тот миг, когда он увидел трусики. Он резко втянул воздух сквозь зубы и напрягся. Рука на моей спине замерла и сжалась в кулак, а затем он разжал ее и крепко прижал меня к своей груди. Ремингтон поцеловал меня в лоб, затем отстранился и посмотрел на меня покрасневшими глазами. Его волосы растрепались, а рубашка помялась. Казалось, он постарел с тех пор, как мы целовались и обнимались в машине. Я еще никогда не видела у него такого выражения лица и ненавидела, что ему приходится проходить через все это.
— Все будет хорошо, — сказала я, выдавив из себя улыбку. Я отбросила волосы с его лба, зажала их между пальцев и легонько потянула. — Мы с тобой столько всего пережили. Мы со всем справимся, да?
Подняв руку, я стерла слезы, скопившиеся в уголках его глаз. Ремингтон глубоко вздохнул и кивнул.
— А теперь поцелуй меня и давай выбираться отсюда, — предложила я, как мне показалось, спокойным тоном. Мне нужно вернуть моего Ремингтона обратно. Да, ему можно плакать, но волноваться одновременно об отце и обо мне это уже перебор. Возможно, он будет волноваться меньше, если я немного взбодрюсь, хотя внутри мне кажется, будто я умираю.
Он медленно прижался ртом к моим губам и мягко и нежно поцеловал меня. За этим поцелуем крылось столько эмоций, что у меня перехватило дыхание. Отстранившись, я прижалась лбом к его груди.
— Ты моя самая любимая девочка в мире, — хрипло пробормотал он мне на ухо. — Я так сильно люблю тебя, черт возьми, ты ведь знаешь это, да?
Я подняла голову и улыбнулась ему, зная, что у меня получилось поднять ему настроение.
— Конечно же, я знаю, что ты любишь меня. Как можно меня не любить? Я поразительное создание.
Его губы растянулись в ленивой улыбке, и, святые Небеса, после этой улыбки, от которой у меня всегда перехватывает дыхание, усталый Ремингтон исчез.
— Ты хочешь заставить меня кончить? Потому что именно это случилось в тот раз, когда ты продемонстрировал мне свои ямочки.
Он откинул голову назад и рассмеялся. Боже, так… так впечатляюще. Поверить не могу, что я завелась, даже при таких обстоятельствах. Когда речь заходит об этом мужчине, я превращаюсь в шлюху.
— Ты никогда мне этого не рассказывала.
— Если бы я рассказала, ты бы включил это в свой и без того впечатляющий арсенал «оружия» и использовал на мне, когда тебе заблагорассудится, — сказала я, отталкиваясь от него и вставая.