— Это не твоя вина, Имико. Это моя вина. — Я редко говорила более правдивые слова. — Ты просто держала нож. Я дала его тебе. Я его направила. Без меня в этом не было бы ни необходимости, ни цели. Это не твоя вина. Это все из-за меня.
Я оглядела нашу маленькую группу. Бездомные и раненые. Избитые и угрюмые. Даже там, в Яме, отчаяние не нависало над нашими головами так близко. Они нуждались не только в утешении, и те, кто нуждался, смотрели скорее на Хардта и его гигантские плечи. Но им нужно было и кое-что от меня. Им нужны были направление и цель, а у меня их было в избытке.
Подняться на ноги было не так-то легко. От сна на холоде у меня одеревенели конечности, а лодыжка все еще болела из-за вывиха. Учитывая многочисленные порезы и сломанное ребро, даже просто жить было больно, но я переносила и худшее. По крайней мере, мои раны не должны были оставить памятные шрамы, в отличие от тех, от которых я страдала раньше. Моя рука коснулась левой щеки и провела по гордой линии, которую оставил там Приг, напоминая о том, что даже самые незначительные поступки могут оставить след в мире. Все взгляды обратились ко мне, когда я стояла там, как будто все мои друзья чувствовали тяжесть того, что я собиралась сделать. Даже Сссеракис зашевелился во мне, любопытство отвлекло его от страха, который нас окружал.
— Хорралейн, пойдем со мной. — У землян и пахтов есть несколько общих черт, и среди них странная тяга к таинственности. Все почувствовали, что я приняла решение, и его последствия повисли в воздухе между нами. Когда я вывалилась из нашего маленького здания, Хорралейн следовал за мной по пятам, как верный пес, остальные последовали за мной, подгоняемые любопытством.
Я направилась к амфитеатру настолько быстро, насколько позволяла моя нога. Я, скорее, хромала, но старалась изо всех сил. Хардт задал вопрос у меня за спиной. Тамура ответил ему: Огонь не замечает пепла, который остается после него. Он всегда сжигает чего-то новое. Я подумала, не я ли была тем огнем, о котором он говорил. Я не уверена, что когда-либо в моей жизни была более подходящая метафора. Все на моем пути сгорает, и я оставляю после себя только пепел.
Стоял пасмурный день. Дикие пахты наблюдали за нами из теней, их страх ясно показывал их положение. Сссеракис все еще был слаб, но ужас хорошо подкрепился за полтора дня моего сна, и моя тень менялась с каждым шагом, пока мой пассажир пробовал свои новые пределы. Возможно, это было результатом того, что наша связь стала крепче, или, возможно, ужас просто стал лучше понимать свои возможности внутри меня. Он утверждал, что Оваэрис отличается от Севоари, законы были другими, но я думаю, что никто из нас на самом деле не понимал, что это значит. Мы оба открывали для себя, на что способен другой, и в то же время понимали, на что способны мы сами. При всех наших различиях мы с Сссеракисом были хорошей командой.
Я демонстративно проигнорировала почерневший песок на том месте, где я сожгла тело Сильвы. Я не нуждалась в напоминаниях о последствиях своих действий, особенно когда у меня на уме был другой поступок, который, как я знала, мог обернуться кошмаром для всех нас. Дюжины замерзших тел устилали песок арены, с большинства из них уже было снято все полезное. Трупы на холоде не гниют, как следовало бы, а сохраняются долгое время. Имико сдавленно всхлипнула, и я услышала, как Хардт пробормотал несколько слов. Ей будет лучше под его опекой, чем под моей. Брошенное оружие, в основном окровавленное, валялось на песке. Недалеко от центра, рядом с гигантским телом с раздробленной грудной клеткой, лежал большой молот — одно из десяти орудий, которые упали при столкновении лун. Его головка наполовину зарылась в песок, рукоятка торчала вверх.
Песок в центре арены был залит кровью. Часть крови принадлежала Джозефу — она пролилась, когда его проткнула Прена, — часть пролилась из полученных мной ран. Казалось, это было так давно, но на самом деле прошло меньше двух дней. Я остановилась возле двух небольших колонн, выросших из пола, — свидетельства моей встречи с Железным легионом. Обернувшись, я увидела, что остальные стоят неподалеку, наблюдая за мной и ожидая, как будто я вот-вот совершу что-то удивительное. Полагаю, они были недалеки от истины. Я собиралась изменить мир.
— Аэролис! — Я выкрикнул это имя, но никто не ответил. Никто из нас не видел и не слышал Джинна с тех пор, как он улетел из амфитеатра два дня назад. Думаю, остальные были этому рады. Я тоже должна была бы радоваться.