— Я дал тебе три дня, землянин, — продолжил Джинн.
Я фыркнула и улыбнулась:
— Они мне не нужны. Расскажи мне о цепях. Из чего они сделаны? Почему тебе нужно, чтобы я тебя освободила?
Тамура хихикнул:
— Цепи — Железо, сделанные не из чего, а из кого.
— Но Джинны — мастера земной магии, так? — спросила я. — Конечно, ты можешь сам разорвать цепи.
По амфитеатру пронесся холодный ветерок.
— Этот безумный Аспект только запутывает дело. Намеренно, я подозреваю. Цепи живые. Они выросли у одного из детей Мезулы, которого она назвала Железом. Он поселился в сердце моего города, как паразит. Его конечности пробиваются сквозь скалу, словно зараза из нерушимого металла, удерживая мою тюрьму на месте.
— Он и есть цепи?
Джинн немного помолчал, прежде чем ответить:
— Цепи — Железо. Они окружают его, обволакивают. Огромная паутина, спрятанная в камне, и жирный паук, свернувшийся в кокон в центре.
Это не должно было удивить меня так сильно, как удивило. Похожий монстр живет в центре Ро'шана, великан, чьи кости растут вверх, образуя сам город. Один из многочисленных детей Мезулы. Я так и не узнала имени существа, которое живет в ее горе и дает приют всем жителям Ро'шана. Насколько мне известно, нет пути вниз, чтобы познакомиться с живым сердцем города. Оно дремлет там, подчиняясь воле и прихотям матери. Железо не так уж сильно отличается по своему назначению, хотя и имеет совсем другую цель. Аспект, созданный с единственной целью — привязать До'шан к земле. Существо с металлическими конечностями, которое кормится питательными веществами земли, высасывая все, что ему было нужно, из почвы, находящейся так далеко внизу. Интересно, знало ли оно о нас, о чем-либо, что происходило вокруг него. Каким интеллектом наделила Мезула свое железное дитя?
— Почему ты не можешь его уничтожить? — спросила я. — Ты Джинн, так? Могущественный сверх всякой меры, тебе поклоняются как богу. Мезула действительно так легко тебя одолела?
Возможно, мне не следовало так дразнить Аэролиса. В Кешине была поговорка, которую я почему-то помню, несмотря на прошедшие годы. Не тыкай пальцем в огонь. Не важно, обожжешься ты или нет. Ветер снова усилился, тихий бриз превратился в завывающий шторм. Песок взметнулся в воздух, вокруг нас образовались крутящиеся торнадо. Я засунула руки в карманы пальто и плотнее запахнула его, но плащ развевался вокруг меня, словно исполнял сумасшедший танец.
— Эска? — Голос Хардта на мгновение заглушил шум ветра. Я оглянулась и увидела, что он низко пригнулся, защищаясь от яростного шторма Аэролиса. Имико вцепилась в руку Хардта, костяшки пальцев побелели на холодном ветру.
Что ты делаешь?
— Столько бахвальства! — Мне пришлось кричать громче ветра, чтобы меня услышали. — Прекрати это шоу, Аэролис. На меня, блядь, оно не производит впечатления. — Ты, наверное, удивляешься, как я могла быть такой спокойной и уверенной перед лицом такой силы. Ураган пронесся по амфитеатру, пытаясь оторвать нас всех от земли. Локальные смерчи разрывали песок и землю под ними. Звук был оглушительным. Ярость шторма ошеломляла. И все же мы были целы и невредимы.
У меня есть склонность к азартным играм, порок, приобретенный за бесчисленные часы, проведенные за игровыми столами в Яме. Азарт от сделанной ставки, предвкушение победы или поражения, битва с противником, который хочет забрать все, что у тебя есть. Но я давно усвоила, что в большинстве азартных игр исход зависит не от карт, фишек или игральных костей, а от игроков. Урок, который Джозеф прошептал мне в темноте за несколько мгновений до того, как я забылась сном, но который запомнила на всю жизнь. Делай ставки против игрока, а не против игры. Сильва преподала мне похожий урок: переговоры во многом похожи на азартную игру. Иногда стоит отдать что-то, проиграть раунд, просто чтобы посмотреть, как поведет себя другой человек. Иногда стоит притвориться, что ценишь то, что для тебя ничего не значит. Знать, когда твой противник блефует, — девять десятых любой победы.
Шторм становился все сильнее. Иштар сползла со своего маленького столбика и прижалась к нему. Тамура присел на корточки, свернувшись в клубок и вцепившись в землю. Даже Хорралейн и Хардт, каждый из которых был размером с лошадь, с трудом устояли перед яростью, бушевавшей на арене. Сссеракис втянул мою тень в землю подо мной, защищая от ударов, и я наклонилась навстречу ветру. Последний вздох неповиновения. Последняя ставка на блеф.