Железный легион прочистил горло:
— Да. Что ж, успех строится на неудачах. Самопожертвование этого молодого человека проложило путь к процветанию для других. В первую очередь для вас и Йенхельма. То, что я обнаружил, было действительно захватывающим. Процесс поглощения невероятно болезненный для субъекта, и отторжение происходит довольно быстро, но если субъект примет пыль Источника в себя...
— Сколько их было? — спросила я сквозь стиснутые зубы. — Скольких из нас ты пытал?
Я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Железный легион пожимает плечами:
— Всех вас, я полагаю. Хотя пытка — не совсем подходящее название для этого. Во многих отношениях это ничем не отличалось от проверки ваших настроек. Да, была боль, но долговременная польза с лихвой компенсировала любой дискомфорт, который вы испытали.
— Какую долговременную пользу получил Барроу? — Как он мог этого не заметить? Как он мог не видеть причиненную им боль? Как он мог не понимать, что он чертов монстр? — Ты даже не избавил его от страданий.
— Почему мы должны сосредотачиваться на неудачах? — спросил Железный легион, затем выпрямился и оглянулся через плечо на приближающуюся Иштар с обнаженным мечом. — Этого достаточно. Тамура, не мог бы ты присоединиться к нам? — Из земли вырос еще один табурет.
Тамура с улыбкой подошел к нему, взглянул на табурет и опустился на пол, подобрав под себя ноги.
— Только глупец боится знаний, — сказал безумный старый Аспект. — Но знающие люди часто боятся мудрости, потому что иногда она скрывается за маской глупости.
Железный легион улыбнулся.
— Рад тебя видеть, старый друг. — Он перевел взгляд на меня. — Я рад, что вы нашли подходящего учителя, Хелсене.
— Эскара? — спросила Иштар, сделав еще один шаг вперед. Я покачала головой, не в силах найти в себе силы для слов.
— Расскажи нам об Авгуриях, если хочешь, Тамура, — продолжил Железный легион.
Тамура обратил на меня печальный взгляд:
— Это все моя вина. Я не видел безумия. Трудно видеть океан, когда тонешь в нем.
— Это не безумие, Тамура, — сказал Железный легион. — Это целеустремленность и непоколебимая воля к достижению этой цели. Чего бы это ни стоило.
Тамура проигнорировал Железный легион и не сводил с меня глаз, в которых была неизмеримая печаль:
— Я дал ему Авгурии. Я не понимал. Это все моя вина. Прости меня.
— Жизнь и смерть, вместе взятые. — Железный легион покачал головой, глядя на Тамуру. — Сначала я думал, что мне придется обучать одного субъекта и некромантии, и биомантии, но после моего эксперимента с этим молодым фотомантом...
— Барроу! — Я плюнула.
Железный легион покачал головой.
— Имена на самом деле не важны в данный момент, Хелсене. Я понял, что заставить тело впитать два Источника — это просто за пределами его физических возможностей. Мы можем быть потомками Аспектов, но мы также, по большей части, земляне. Но вот тут-то и появились вы с Йенхельмом. Между вами возникла связь, которая была глубже, чем я когда-либо видел. Признаюсь, в тот момент я немного полагался на догадки. Никаких реальных научных доказательств, только надежда. Я ввел Источник биомантии в Йенхельма, и Источник некромантии — в вас. Возможно, вы замечали, что чувствуете связь с мертвыми даже без Источника, а с Источником некромантии внутри ваши возможности усиливаются. Как я уже сказал, это приносит пользу.
Я всхлипнула, слезы все еще капали с моего подбородка. С руками, прижатыми к телу, я не могла даже вытереть лицо:
— Если мы были твоими любимцами, почему ты нас отпустил? Почему не держал нас в клетках, как Барроу?
— Я не мог. Я просто не видел способа создать условия, необходимые для выполнения второй и третьей Авгурии, пока вы были заперты в клетке. И, конечно, война моего брата все усложнила. Он настаивал на том, чтобы все наши Хранители Источников были направлены на победу, а не на мои исследования. Но не думайте, что я не следил вами. Я присматривал за всеми своими молодыми людьми с потенциалом. За исключением Алдерсон, она действительно исчезла. Полагаю, это уже не имеет значения. Юный Йенхельм стал удовлетворять обоим оставшимся Авгуриям.