Из пропасти высунулось чудовище с безумными вытаращенными глазами. Оно открывало рот, из которого в темноту сыпались зерна овса.
Керсти закричала, и, толкнув дверь шкафа ногой, выскочила в чулан. И тут же услышала шаги Фрэнка, который возвращался с черного хода. Обливаясь слезами, Керсти метнулась в комнату, где на полу с содранной кожей лежал ее мертвый отец, все так же смотревший в одну точку на потолке.
— О, Господи! — Керсти, рыдая, подошла к мертвецу и опустилась рядом с ним на колени. — Папа!.. Мой папа…
За ее спиной раздался щелчок ножа, выпускающего лезвие.
— Не скорби по нему. Он не стоит этого, поверь мне, девочка! — улыбнувшись, сказал приблизившийся к ней Фрэнк. — Ларри был мертв задолго до того, как я содрал с него шкуру.
— Ублюдок! — Керсти выпрямилась и плюнула Фрэнку в лицо.
Фрэнк утерся рукавом.
— Успокойся, девочка — ласково обратился он к ней. — Все в порядке. Фрэнк здесь.
— Грязная свинья!
— Добрый, старый дядя Фрэнк, — самодовольно улыбаясь, продолжал он и снова покрутил ножом, подойдя к ней.
В комнате послышалось какое-то движение, раздался скрип вращающихся деревянных блоков.
— Это еще что за черт? — Фрэнк обернулся: перед его округлившимися глазами стоял, медленно вращаясь, деревянный столб с воткнутыми в него топорами.
— Caput Mortnum, imperet tidi Dominus per vivumet devotum serpentem, — зазвучал голос, гулко отражаясь от стен.
Из угла комнаты, рассекая воздух, вылетели две цепи с крючьями на концах и вонзились в лакированную поверхность платяного шкафа. Дверцу покрыла сеть трещин с эпицентром у впившихся в дверь крючьев.
Столб медленно вращался, разматывая свисающие сверху цепи и скрипя в блоках под собственным весом.
— Fiat firmantum per Jahuve hu Zeboath… — декламировал кто-то обрывок заклинания.
Пространство вокруг Фрэнка и Керсти вздрогнуло и выпустило из себя очередь вспыхивающих молний. Оставшееся в окне стекло расплавилось, обдав их жаром. Крупные горячие капли стекали на пол, скользя по подоконнику. Разряды усилились, освещая силуэты четырех кенобитов, еще некоторое время обволакиваемых сетью голубых взрывов.
— Фрэнк! — скрестив руки на груди, сказал кенобит с вбитыми в череп гвоздями в развевающейся черной мантии. — Мы пришли за тобой!
Эхо разнесло обращение, повторяя последний слог.
— Нет! — в ужасе закричал Фрэнк, пятясь назад.
— Вот мы и встретились, — продолжил кенобит с проткнутым спицей носом и шеей, растянутой на металлических штырях. — Я вижу, ты готов следовать за нами.
— Это ты меня подставила! — Фрэнк обернулся, злобно посмотрев на Керсти.
Керсти стояла рядом с ним, жалкая и растрепанная.
— Сука! — Фрэнк замахнулся на нее ножом.
Послышался свист — и его рука оказалась оттянутой крюком, впившимся в кожу.
Закричав от боли, Фрэнк выпустил зажатый в кулаке нож.
Не в силах шевельнуться или вымолвить слово, Керсти смотрела, и ее память впитывала все до мельчайших деталей. Со всех сторон во Фрэнка летели крючья, растягивая его в разные стороны, распиная на цепях.
Швы, которые Джулия наложила на спине Фрэнка, начали расползаться. Кожа оттянулась, вся в рваных дырках от крюков, готовая в любое мгновение разорваться.
— Да будет проклят Иисус, — с трудом шевеля уродливо растянутым ртом вымолвил Фрэнк, его глаза блаженно сверкали. — И имя его…
Цепи со звоном натянулись, разрывая Фрэнка на части, бесформенными кусками свисающими с крючьев, пачкающими пол и стены следами крови.
Керсти дико закричала и выбежала из комнаты.
На лестнице ее встретил кенобит с проколотыми проволокой щеками и серпом вместо руки. Он сделал выпад — серп глубоко вошел в стену.
— Надеюсь, ты не покинешь нас так быстро? — спросил кенобит и двинулся к ней, оставляя серпом на стене неровный глубокий след.
Темные капли крови выступили из поврежденной стены. Собравшись вместе, они тоненькими ручейками заскользили вниз по стене.
Где-то грохнул колокол, и словно эхом ему за окном раскатился оглушительный удар грома. Керсти нырнула в открытую дверь спальни.
Посреди комнаты стояла большая кровать, из-за которой поранил руку Ларри. На ней покоилось обнаженное тело Джулии, закованное в цепи. На ее синем отекшем лице играла злобная усмешка, мертвые руки сжимали сложную фигуру раскрытой шкатулки.
— У нас есть, что показать тебе, — утробным голосом изрек кенобит, появляясь за спиной Керсти в дверном проеме. — Любой эстет отдал бы половину своей никчемной жизни только за то, чтобы одним глазком увидеть это. Только в нашем мире ты сможешь ощутить все великолепие и радость бытия.