Произнося это, он сделал шаг назад, но тут же замер, и выражение его лица постепенно приобрело спокойствие, когда он выкрикнул имя собеседника низким голосом: Мэн Цзяньчжоу!
Ещё в Царстве Цилиня Бездны Хуа Цайли назвала его имя.
Движение Юнь айфри-дом.су Че, который, казалось, хотел убежать, но остановился, было уловлено взглядом Мэн Цзяньчжоу, и улыбка его стала ещё более презрительной и игривой: Я думаю, за это время ты уже понял личность этого молодого человека. Хм? Почему ты не бежишь? Ты уже знаешь, что не сможешь убежать и покорно ждешь своей смерти, или же думаешь повилять хвостом и молить о пощаде, мечтая, чтобы этот молодой мастер действительно оставил тебе твою дешевую жизнь?
Молить о пощаде? Хех, Юнь Че рассмеялся сдержано, но на его лице не было страха: Божественный сын в глазах всего мира должен быть фигурой, подобной сияющей звезде на небесах, но ты открыто совершаешь непристойные и подлые деяния на окраинных землях, что уже делает тебя отвратительным для людей. А теперь, в Море Тумана, ты даже осмеливаешься использовать такие порочные методы, чтобы жестоко расправиться с невинными людьми.
Как такой презренный человек может быть достоин называться божественным сыном? Как он может быть достойным того, чтобы заставить меня молить о пощаде?
Хахахахаха! Вместо того, чтобы рассердиться, Мэн Цзяньчжоу громко рассмеялся: Говорят, что смелее всего в мире — тот, кто знает, что умрет. Тебе самому не жаль, что твоя смелость проявляется только в твоих предсмертных словах? Воистину, простолюдин есть простолюдин. Даже Собака Бездны, которую эти юноши только что убили, лаяла лучше тебя.
Юнь Че слабо улыбнулся, его голос смягчился, и он неторопливо проговорил: Мэн Цзяньчжоу, похоже, что твой статус в Божественном Царстве Плетения Снов очень низок.
От одной этой фразы злая улыбка Мэн Цзяньчжоу застыла.
Божественный Сын, имеющий благородное происхождение и преисполненный похвал с самого детства, не станет даже думать о том, чтобы издеваться над слабыми. И только неудачник с низкой квалификацией, культивацией и талантом среди толпы более удачливых императорских сыновей и дочерей, на которого все смотрят свысока и над которым все насмехаются, который не хочет дважды поднять взгляд на своих собственных родителей, будет вымещать свою злость на слабых, чтобы получить жалкое чувство превосходства и контроля.
Улыбка сошла с уст Мэн Цзяньчжоу, его белоснежное лицо посинело.
А все потому, что каждое слово Юнь Че безжалостно било по его самому больному месту.
Увидев слегка изменившееся лицо Мэн Цзяньчжоу, Юнь Че медленно вытянул палец и сделал презрительный жест: Мусор есть везде, и божественный сын — не исключение. А ты — самый грязный и вонючий из тех, которых мне удавалось видеть.
Думается мне, все твои братья и сестры стыдятся тебя, и даже почтенный У Мэн, позволивший тебе тренироваться снаружи, должно быть, и сам в тайне жаждет, чтобы ты здесь умер. В конце концов, какой отец захочет, чтобы среди его прекрасных детей затаился жутко пахнущий отвратительный жук?
Реакция Мэн Цзяньчжоу на эти слова превзошла все ожидания Юнь Че.
Все его лицо окрасилось в цвет свиной печени со скоростью, видимой невооруженным глазом.
Тск-тск… Юнь Че сказал в своем сердце: Похоже, что к этому отбросу в Божественном Царстве Плетения Снов действительно не очень хорошо относятся. Он не смог сдержаться, и сотни — или даже тысячи — лет угнетения действительно проявились на его лице.
Мэн Цзяньчжоу медленно поднял руку, судорожно сжимая и разжимая пять своих пальцев. Он сохранял уверенность и высокомерие, зная, что контролирует ситуацию, но, несмотря на это, не мог подавить искажённый свет в своих глазах, полный враждебности.
Хех… хех хех хех! Он издал странный смешок и на мгновение задумался о том, как бы поиздеваться над Юнь Че, чтобы выплеснуть гнев в своём сердце: Очень хорошо, очень хорошо. В качестве благодарности этот молодой человек обязательно подарит тебе… кошмар, который заставит тебя пожалеть о том, что ты родился!
На второй половине фразы он окончательно потерял самообладание, а его голос и выражение лица стали уродливыми.
Ты-то? Отброс полуступени Божественного Вымирания, осмеливающийся находиться только на Краю Моря Тумана?
На лице Юнь Че не было ни малейшего следа смирения и страха, которые ожидал увидеть Мэн Цзяньчжоу, и будь то тон его голоса или глаза — они сквозили презрением, как будто перед ним действительно стоял не божественный сын, а самый низший отброс, на который трудно смотреть прямо: Божественный сын? Хех… какой позор! Подобный тебе сброд только тратит моё время, и я боюсь, как бы сам не стал таким же, якшаясь с тобой!