— Ты странный, Тильво. Но ты хороший.
— Спасибо, — буркнул Тильво. — Очень хороший. Потащил тебя неизвестно куда и неизвестно зачем.
— Но ты же знаешь, зачем и куда, — Лайла улыбнулась. И в этой улыбке Тильво угадал незаданный вопрос. Вопрос, который Лайла никогда не задаст.
— Я поражаюсь тебе, Лайла. Идти с первым встречным неизвестно куда.
— Я не знаю, но я чувствую. Это пришло ко мне после того случая. Ну, помнишь, в замке.
— И?
С тех пор, как случились странные события в замке Арэна Варэна, пусть его поглотит Небо, его спутница ни разу не возвращалась к ним.
— Я чувствую, — Лайла нахмурила брови, — я чувствую, что в этом месте ко мне навсегда вернется зрение.
— Будь уверена, что так оно и будет.
— Но место это плохое. Вернее, было когда-то очень плохим. Там жили темные люди или даже не люди, — словно во сне проговорила Лайла.
— Там жили боги, Лайла. Еще до Неба там жили боги. Но это были боги ночи.
— Но зачем нам туда, Тильво? Нет, не подумай, что я не верю тебе. Но почему именно туда?
— Так мне сказал последний из оставшихся в этом мире богов.
— Ты говоришь неправду.
Тильво вздрогнул. Как он мог забыть? Еще одной странной способностью его спутницы было практически идеальное чутье на ложь. Бывало, что хозяин какой — нибудь таверны говорил, что щедро заплатит за выступление, а Лайла толкала его локтем в бок и шептала на ухо, что здесь их в лучшем случае накормят.
Иногда ради развлечения Тильво придумывал для Лайлы байки о своих прошлых странствиях по острову. Причем старался, чтобы они звучали как можно правдоподобней, но Лайла, выслушав очередную историю до конца, лишь улыбалась и говорила: «Как ты все здорово придумал, Тильво». Но с певцом происходили и реальные передряги. И звучали эти истории нередко гораздо менее правдоподобней, чем придуманные, но и Лайла говорила тогда по-другому: «Бедняжка, как же ты выпутался?» Может быть, острый слух и умение чувствовать малейшее изменение в интонации собеседника и помогали Лайле определять, где выдумка, а где правда. Но почему-то в это Тильво не очень верилось. Тем более чувствительность ко лжи он стал замечать у Лайлы как раз после того случая в замке, где она всех усыпила.
Понять природу Лайлы для Тильво не представлялось возможным. Сначала, еще по дороге из замка, когда они шли под звездами в абсолютной тишине певец решил, что она — одна из бессмертных, подобно Тильво принявшая путь людей. Но как ни изучал Тильво ее внутренним взглядом, как ни старался проникнуть в ее душу, он ничего не видел. Это была самая обыкновенная девушка. Да и кому из бессмертных, кроме него, пришло бы в голову становиться человеком? Для него это была цена. Цена жизни одного из миров Великой Игры бессмертных. Но, с другой стороны, Тильво помнил строчки странного пророчества: «Немногое могут розно, но, вместе им равных нет». Получается, она ему равна по Силе? Ему, бессмертному. Нет, все это было слишком запутанно. Наверное, когда они наконец-то дойдут до башни, все само собой разрешится.
— Так в чем я солгал? — после некоторых раздумий спросил Тильво. — Ведь в башню мне действительно сказал идти бог.
— Теперь ты говоришь правду!
— Так в чем же неправда? — Тильво нахмурился.
— Неправдой было «последний из оставшихся».
«Она знает», — пронеслось в голове у Тильво. — Все про меня знает, только виду не подает. Да откуда? — тут же опровергнул себя Тильво. — Просто девочка остро чувствует ложь».
— Если я соврал, то нечаянно, — пожал плечами певец. — Откуда мне знать, может, в этом мире еще есть боги.
— Ты это знаешь, — нахмурилась Лайла. — Послушай, Тильво, если ты что-то не хочешь мне говорить, то не говори. Но не обижай меня враньем.
— Хорошо, — как-то растерянно проговорил Тильво. Неожиданно певца посетило какое-то тревожное чувство, и ему уже не было дела до препирательств со спутницей по поводу правды и лжи. И через мгновение Тильво понял, в чем заключалась причина его беспокойства.
В зал таверны вошел человек. Одет он был очень хорошо. Кожаные штаны, в каких обычно господа ездят верхом, расшитая рубаха с широким воротом, на плечи накинут синий дорожный плащ. В таком виде обычно путешествуют господа средней руки или купцы. На боку у вошедшего висел меч, а на поясе кинжал.
— Рандис, — прошептал Тильво и тут же весь напрягся. — Лайла, — обратился он к девушке, — будь готова по единственному моему слову запеть. Ну, ту самую песню. Помнишь?
— Конечно! — закивала головой Лайла. — А что случилось?
— К нам приближается мой старый враг.
— Враг? — изумилась Лайла.
— Да. Будь настороже и старайся вести себя как можно естественней. Наше преимущество лишь в неожиданности.
— Я поняла, — кивнула Лайла. — Не бойся, Тильво. Все будет хорошо.
— А я и не боюсь, — пожал плечами певец. — К тому же я не думаю, что он кинется на нас с оружием прямо в зале таверны.
Между тем Рандис, оглядев зал и увидев Тильво, улыбнулся ему, как старому знакомому. Подойдя к столику, он взял от соседнего табурет и уселся аккурат между Тильво и Лайлой.
— Вот мы и встретились, певец. — Рандис продолжал улыбаться.
Он был действительно рад, что его поиски наконец-то увенчались успехом. Если бы не Путеводный камень, то без помощи Слуг Неба он никогда бы не нашел Тильво. Но тогда поговорить с певцом вот так просто, в зале этой задрипанной таверны, ему бы не удалось. Рандис пока сам не знал, чего он хотел от Тильво. Убить его он мог еще сутки назад. Причем убить быстро и незаметно. Но, понаблюдав за певцом и его спутницей, Меч Неба решил, что с певцом стоит сыграть в открытую. По крайней мере попытаться сыграть.