— Ты симпатичный, Рандис, — хихикнула Лайла.
— Будто ты меня хорошо рассмотрела при свете звезд и луны.
— Не совсем, — ответила Лайла. — Тильво, давай поскорее вернемся в таверну, пока я снова не утратила способность видеть.
— Пошли, — буркнул Тильво.
Ему не очень понравилось излишнее внимание, которое Лайла оказывала Мечу Неба. Не то чтобы Тильво ревновал. Просто Лайла… Несмотря на то что она иногда очень здраво рассуждала, она все-таки оставалась ребенком. И Тильво не мог и даже не хотел видеть в ней женщину. Да, Лайла была очень симпатичной, даже можно сказать, что красивой. Не зря хозяин того злополучного замка положил на нее глаз. Но Тильво относился к ней, как к младшей сестре. И даже несмотря на то что они довольно часто засыпали вдвоем в поле под одним плащом, он не хотел близости с ней. Почему так происходит, Тильво никак не мог для себя понять. Может быть, в глубине души Тильво желал для Лайлы совсем иного будущего. Если у них все получится, то Лайла сможет видеть и перестанет быть калекой и тогда Тильво вернет ее родичам, и она выйдет замуж за какого- нибудь деревенского парня.
Хотя он видел, что девушка явно симпатизировала ему, он не хотел пользоваться тем, что фактически был единственным мужчиной, с которым она могла общаться, будучи зрячей. Тильво не хотел лишать девушку права выбора.
Нельзя сказать, что певец был всегда таким благородным. Нет. Если хорошенько поискать, то на острове были десятки соблазненных им девушек, и не исключено, что где-то даже подрастали его дети. Но к Лайле он испытывал какое-то странное благоговение и в то же время некое отторжение как к женщине.
— Тильво, что ты отстал? Догоняй! — донеслось из темноты.
Тильво прибавил шагу, догоняя Рандиса и Лайлу и вполуха слушая, как весело переговариваются между собой зрячая-слепая и бывший наемный убийца.
ГЛАВА XVI
Гэлен проснулся. Лоб его был в поту, и он, часто дыша, сел на постели. Тот странный сон снова повторился. И вождь Верных подозревал, а быть может, даже и прозревал, что это как-то связано с последними событиями, произошедшими в округе.
До этого ему тоже снились сны. Но это были самые обычные сновидения: картины из его жизни и лица его людей. Такие сны снятся каждому и являются отражением реальных событий. Но этот сон был особенным. Таких четких и ярких образов Гэлен во сне не видел. Никогда.
Сначала он увидел свою крепость. К ее воротам приближался человек. Одет он был обычно, да и вообще ничем не отличался от любого другого пришельца из внешнего мира. Оружия при нем не было, только дайла. Он скинул ее с плеча, и тут же Небо начало темнеть. На нем появились такие зловещие краски, каких Гэлен не видел никогда в жизни. Но пришелец не обратил на это никакого внимания. Он присел на камень, взял в руки дайлу и стал играть. Затем пришелец запел, и язык, на котором он пел, был непонятен для Гэлена, хотя чудилось владыке горной крепости, что в нем заключена огромная сила, способная тягаться с самим Небом. И понял Гэлен, что пел пришелец на языке богов.
И неожиданно певец стал преображаться. Одежды его стали ослепительно белыми, и сам он увеличился в размерах, превратившись из человека в могучего великана. Вместо дайлы в руках у него был сияющий серебром лук. Он наложил на тетиву золотую стрелу и пустил ее прямо в Небо. Через мгновение с Неба раздался душераздирающий стон, будто стрела попала в какого-то жуткого зверя. Стон оборвался, а после него Небо преобразилось. Это уже было не Небо. Это были небеса из древних легенд, передаваемых из поколения в поколение среди Верных. В вышине засветились сотни ярких разноцветных огней, и над крепостью встал серебристо-желтый круг.
Гэлен любовался этой картиной, а сон все не кончался. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие. Кто-то, как и он, смотрел в вышину на разноцветные огни. Но Гэлен никого не видел. Странный пришелец, стрелявший в Небо, исчез, и он видел только стены родной крепости и огни над нею. И тогда он услышал голос:
— Время пришло, Гэлен! Для тебя и для всех Верных настало время доказать преданность ушедшим богам. Потому что боги вернулись, и они вступят в противоборство с Небом. Один из нас вскоре придет сюда. И вы должны сделать для него все, о чем бы он ни по просил.
— Я сделаю так, — ответил Гэлен. — Мой народ помнит древнюю клятву, данную ушедшим богам. И мы ждем освобождения от власти Неба.
— Освобождение близко. И души умерших Верных получат свободу, а над горами будут сиять звезды. Это говорю тебе я, светлый бог Одэнер.
На этом сон заканчивался. И на утро после этого странного сна Гэлен по праву владыки крепости Арш-дэн-Хэлет, что на языке богов значило Обитель Верных, собрал Большой совет.
Гэлен подробно рассказал о своем странном сне. Большинство туг же сошлось на мнении, что это был не сон, а откровение, посланное богами. Верные помнили из легенд своих предков, что имя одного из ушедших богов действительно было Одэнер. Тогда спросил Гэлен своих людей, что же им надлежит делать. Но на этот вопрос владыки Арш-дэн-Хэлет никто не мог вразумительно ответить. Одни полагали, что следует снарядить отряд воинов и встретить бога внизу. Другие полагали, что ждать его нужно именно в крепости и при этом усилить стражу на стенах и не позволять никому по кидать Обитель Верных. Второе мнение Гэлену показалось наиболее разумным, тем более во сне он видел, что чужестранец подошел к крепости сам, без всяких провожатых. На том и поре шили. Стражу на стенах крепости удвоили, а по ночам на стенах стали зажигать больше факелов. Вдруг бог придет ночью, кто его знает, обладают боги ночным зрением или нет. Во всяком случае, в легендах об этом ничего не говорилось.