Коняев. Швейцар жил в соседнем дворе. Он меня не узнал.
Потехин. Надо было его опохмелить сначала, к нему бы вернулась память. А ты подумал, у него увлажнились глаза от воспоминаний? Ему показалось, ты протянул гривенник вместо руки.
Молчание.
Не нравится мне здесь. На обратном пути объеду твой родной город по объездной. Жарко, пыльно… Водку продают, а прохладительные напитки – нет. Какие-то развалины в центре города.
Коняев. Тут недалеко построили новый стадион. Этот снесут, поставят высотную гостиницу.
Потехин. Высотную? Сюда ожидают толпы туристов? Встречать их будет гостеприимный Паша Хромцов? Напомни, как площадь называется, где мы машину оставили?
Коняев. Пушкинская.
Потехин. Я понимаю, тут родился такой великий скрипач, как ты, но все-таки это нескромно. Площадь Пушкинская!.. Стадион, наверно, был «Динамо»?
Коняев. «Урожай».
Потехин. Что тут выросло, кроме лопухов?
Молчание.
Коняев. Хороший был стадион. Копьеметатель стоял… вон там… гимнастка справа.
Потехин. Волновала, наверно, мужиков гимнасточка?
Коняев (улыбнулся). Бедная!.. Ее любила вся местная шпана.
Потехин. А я-то думал: почему он назначил встречу именно здесь?
Молчание.
Что-то не идут твои подруги. (Пауза.) Ау! Шу-рин!
Коняев. Что?
Потехин. У тебя начинается солнечный удар?
Коняев. Вспомнил, как стадион открывали.
Потехин. Подруги где?
Коняев. Придут. По дорожкам катили грузовики. В кузовах стояли племенные быки…
Потехин. Племенные?.. Это хорошо.
Коняев. Играл военный оркестр. Колхозницы несли снопы… Флаги трещали от ветра… желто-голубые с золотом… вон там, над главным входом… Там стояли колонны, огромные колонны… Их уже снесли.
Потехин. Риму не снились такие колонны!..
Коняев. Я тогда первый раз увидел живого негра.
Потехин. Его что, тоже в кузове везли?
Коняев. Потом был спортивный праздник. Наш «Урожай» встретился со сборной мира.
Потехин. Я ослышался или у меня наркоз? Какая сборная?
Коняев. Сборная цирков мира. (Пауза.) Такая странная команда приехала, я помню. (Усмехнулся.) Веселый был тогда отрезок времени… Негр стоял в воротах, у наших центра нападения играл Паша Хромцов. Тот самый. Смертельный удар правой, на ноге повязку носил… Циркачи блистали индивидуально.
Потехин. Наши налегали на коллективизм?
Коняев. Правильно.
Потехин. Паша корректен, бьет только левой…
Коняев. Откуда ты это знаешь?
Потехин. Не трудно догадаться. Ну дальше, дальше…
Коняев. Негр брал все мячи. Последняя минута, ноль-ноль, циркачам пенальти. (Засмеялся.) Что тут было! Трибуны стонали: «Паша, ударь правой!» Паша разбегается…
Потехин. И бьет левой?
Коняев. Да! Паша ударил левой!
Потехин. Забил?
Коняев. Негр взял. Но Паша ударил левой!
Потехин. Победила дружба.
Молчание.
Грандиозные лопухи здесь растут. Никогда таких не видел. Вы что, их тут скрещивали с чем-нибудь? Какой-то местный Мичурин старался?
Коняев. Земля тут хорошая, чернозем.
Потехин (видя, что его спутник все больше погружается в воспоминания, достает походную электробритву). Что же это за время такое? Рассказывай, шурин, у тебя приятный баритон… Когда это было?
Коняев. В конце пятидесятых. Мне исполнилось тогда десять лет.
Потехин. Ты такой старый? Я думал, тебе тридцати нет.