Итак, если Запад не представляет себе другой перспективы своего существования, кроме той, в какой он себя поместил, то каков же Восток? Сохранил ли он ясный разум и нормальные, естественные отношения между людьми? Если иметь в виду географический восток, т.е. те страны, которые там расположены, то к настоящему времени уже трудно судить, насколько далеко эти страны отошли от исконной Традиции и переняли стиль жизни и мышления Запада. Генон верил, что Традиция там просто ушла вглубь, но не исчезла из жизни. Возможно, что для того момента, когда он писал об этом, дело обстояло именно так. Но сегодня, наверное, придется искать «Восток» уже в другом месте, в глубине своей собственной души, в своем собственном сердце, в том существе «самого себя», которое превосходит не только телесные, психические, социальные, национальные, религиозные определения и ограничения, но которое и самого себя постоянно превосходит. Да, Генон на самом деле никогда и не понимал Восток только в географическом смысле. Он понимал его именно как чисто духовный принцип.
Индусы называют наше время Кали-югой. Если в предыдущие эры (юги) люди жили долго и гармонично, отступления от нормы нарастали очень медленно, то теперь беззакония катятся неудержимой лавиной. В древнем памятнике «Вишну-дхарма» говорится о людях Кали-юги: «Продолжительность их жизни будет различной, но никто из них не будет знать, какова она, тогда как одни из них будут умирать зародышем, другие ребенком или юношей. Искренне преданные благочестию будут умирать, не прожив долго, а те, кто совершает дурные поступки и отвергает религию, будут жить дольше. Цари станут шудрой и будут подобно хищным волкам отнимать у других все, что увидят. Таковы же будут деяния брахманов, и большинство их будут шудрой и грабителями». Так уже было в далекие времена, что уж говорить о современности! Но тогда еще помнили, что в еще более далекие времена люди жили долго, по тысяче лет, срок жизни был у всех одинаковый, не было ни ненависти, ни зависти, ни убийств. Все люди были брахманами. Но это было в начале времен, до начала известной нам истории, когда еще Духовная Традиция была единой и, главное, отнюдь не скрытой, а вполне даже явной.
В Древней Индии, которая, согласно Р. Генону, есть первый исторический образец Духовной Традиции, были запрещены ростовщичество, винопитие, супружеские измены и пр., для высших каст было запрещено самоубийство. То, что было запрещено для высших варн, нередко разрешалось для низших, так как им труднее «исполнять Дхарму»; так, только шудры могли пить вино, брать проценты (да и то, не больше 2%) и кончать жизнь самоубийством, если она, например, казалась им невыносимой. Зато им запрещалось изучать Веды! Это означало, что низшие касты не достигли достаточной ступени духовной квалификации, они не в силах исполнять божественные установления, не в силах побороть алчность, поэтому не могут не стремиться к богатству, и напротив, они не могут стремиться к освобождению, поэтому им запрещена также йога, так как занимаясь ею, они могут нарушить космическое равновесие. Иными словами, нельзя переворачивать естественную иерархию, это может повлечь за собой пагубные космические последствия.
Очевидно, что все эти представления коренным образом отличаются от современных, так что по понятиям традиционного человека наши современники оказываются в своем большинстве — шудры. Все брахманы и кшатрии выветрились за время предшествующей «свихнувшейся истории, рассказанной идиотом» (по выражению Шекспира). И чем наглядней технический материальный прогресс, распространившийся на весь мир, как пандемия, тем явственней проступают черты деградации творца этого прогресса, его автора, т.е. человека. Но если возможна пандемия болезни и деградации, то значит, возможна и волна выздоровления, эпидемия здоровья, так сказать, причем здоровья не только телесного, но и всякого и во всех отношениях.
Но откуда же взялось это наваждение? В чем корень зла? Ни одна теодицея не смогла пока вразумительно объяснить нам это. Согласно Библии все пошло вкривь и вкось, потому что Каин убил Авеля. Но это дело темное, ведь если все творится по воле Бога, то он его убил за дело. Может быть, он хотел остановить беспощадное истребление животных, ведь Авель-то был пастухом, скотоводом, так сказать, резал овечек каждый божий день. С такой тактикой человечество, может быть, еще скорее погубило бы себя. А Каин ведь был вегетарианцем, выращивал деревья, строил жилища, города; Авелю просто не хотелось слишком уж напрягаться, наверное, ему легче было зарезать и съесть, чем выращивать деревья и ждать, когда же на них появятся плоды. Может быть, Каин убил его нечаянно, стукнул дубиной по голове (он ведь был земледельцем и обходился без холодного оружия), а у Авеля здоровье было ослаблено постоянным убийством животных, он упал и умер. А всю вину свалили на брата, но все же Бог взял Каина под свою защиту, поставил ему на лоб печать, чтобы его никто не трогал. Короче говоря, дело весьма темное. Ясно одно, что в этом сюжете отмечена тройная пагуба: гибнет жертва, разрушается целостность тонкого тела губителя (печать на лбу, т.е. оно, это тело, стало уязвимым) и наносится удар по информационно-энергетическому полю Земли (поэтому Земля стала взывать к Богу). Последствия очевидны. Трещина пошла по всей последующей культуре, начало убийства (равно овцы и человека; как живые существа они пред жизнью равны) как бы «свертывает» всепроницающее космическое начало любви, как от кислоты сворачивается молоко. Возникает потребность в специальных духовных практиках, снова и снова призывающих убывающую космическую энергию, возникла потребность в религии, страсть к господству необходимость в принуждении.
Индуисты не указывают на какое-то одно роковое событие, вслед за которым все покатилось, как под горку. Они просто делят время на кальпы, махаюги, юги, причем, каждая юга короче и хуже предшествующей. И в каждой юге люди становятся все мельче, так что в последние времена они, вероятно, вообще все будут карликами, а срок жизни их становится все короче, так что эти карлики едва ли будут доживать до двадцати пяти лет. Но как бы то ни было, — указывать ли на какой-нибудь грех самого человека или просто ссылаться на ход событий, предопределение, судьбу или карму, — не становится понятней эта обреченность человечества быть таким, каково оно есть, а не таким, каким оно должно было бы быть согласно его же собственному идеалу.
Генон, в целом, стоит на точке зрения индуизма, но и в этом отношении рисует захватывающую картину развертывания событий: он представляет нам настоящую метафизику Времени, опираясь на концепцию мировых циклов. Сначала, по его идее, есть лишь только Время (разумеется, что речь идет о проявленном мире), затем оно начинает разворачиваться, постепенно раскрывая из себя пространство, затем идет материализация пространства, отвердение, можно так сказать; и в конце цикла наступает опять дематериализация. Согласно этой концепции получается, что все события укладываются в «завихрения» внутри таких циклов.
Естественно, что для каждой точки зрения существует и свой горизонт видения, охвата явлений и событий, существуют особые приемы для их объяснения. Современная мен тальность, в основном, ограничена прикладными целями и материалистическими представлениями о мире, и этот ее го ризонт принимается ею за границу мира, за ним для нее ни чего не существует, исходя из этого она и стремится объяснить загадку мира и тайну человека. В настоящее время получила широкое распространения теория пришельцев, она даже стала настоящей модой. Это они, оказывается, виноваты во всех наших бедах. Очень даже может быть! Но и их тоже надо как-то объяснить, почему им дома не сидится и как они сами дошли до жизни такой. Довольно гладко и в то же время ярко, в технократическом духе повествует о пришельцах Алан Ф. Элфорд в книге «Боги нового тысячелетия». Эти «боги», из плоти и крови, согласно его теории, действовали у истоков человеческой истории и были, в сущности, ее авторами, правда, психология у этих «богов» получается какая-то слишком американская, точнее, англосаксонская: им, оказывается, нужны ресурсы, а на их планете этих ресурсов больше нет, они прибыли на Землю, создали себе при помощи генной инженерии из местных живых существ людей (другого объяснения внезапному появлению человечества на Земле автор не может себе представить, а тем более, объяснить те характерные особенности человека как вида, разительным и избыточным образом отличающие человека от остального животного мира) и стали использовать созданных, буквально сотворенных людей в качестве рабов для строительства своих замечательных технических сооружений, используемых в научных и космических целях. Эти загадочные сооружения всем известны, но им, действительно, никто еще не смог дать вразумительного объяснения: строительство пирамид в Гизе и изваяние Сфинкса, создание обсерватории в Стоунхенжде (действительно, зачем дикарям-людям в звериных шкурах с каменными топорами в руках нужны были столь совершенные астрономические сооружения?), строительство в Южной Америке загадочных сооружений и пирамид, статуи на острове Пасхи и многие другие сооружения, оставшиеся руины и воспоминания. Столь же необъяснимо внезапное возникновение весьма совершенных цивилизаций (например, в Шумере, а затем и в других местах) и столь же внезапная их гибель. Все это задумывали и реализовывали пришельцы с неизвестной планеты Нибиру, по теории этого автора. Он провел титаническую работу по согласованию множества исторических, фактических и «мифологических» сведений, ведь и в основе всякого мифа есть какое-то знание. Интересно, что эти «боги», совсем как современные властители, вели между собой войны за господство над странами (над людьми, в том числе!). В этой теории, несмотря на отмеченную «проекцию» на «богов» типичной современной психологии, англосаксонской, в частности, которую Р. Генон считал образцом антитрадиционности, поставлен очень важный вопрос, пока в науке не нашедший решения. А именно, вопрос о скачкообразности, внезапности как эволюции человека, так и всего, что связано с его историей и культурой, со сменами цивилизаций. Ответ А. Ф. Элфорда вполне выдержан в духе позитивной науки, хотя его выводы и материал, на который он опирается, идут совершенно вразрез с устоявшимися мыслительными привычками в общепринятой, привычной антропологии.