- Мои серьги весят не меньше четырех граммов!
- Это с камнями, а мы их не учитываем.
- Но притом вы вставляйте их обратно?
- Они ничего не стоят милочка.
- Это же настоящие гранаты. Они старинные, фамильные.
- Послушайте, нам неважно какие они, мы оцениваем только металл.
- Тогда верните мне гранаты!
Нилу протягивает руку, но получает серьги целиком.
Мы выходим растерянные и самые крохотные, светлые чувства в миг куда-то испаряются.
- Ну что ж поделать, - говорит Нилу, - придется отдать этому атеисту и камни.
- Может продадим и мои гвоздики? - Предлагаю я.
- Сколько они весят?
- Грамм.
- Нет, пусть пока останутся при тебе.
Мы возвращаемся и получив четыреста пятьдесят сомон неожиданно чувствуем себя гораздо легче. И купив билеты на автобус уезжаем прочь.
Город, как и прежде остается необъятным для меня, но оказалось для Нилу нет.
Она покупает газету и открывает рубрику — сдается.
- Вот этот подойдет, - говорит показывая пальцем, - как раз в конец города и нас точно никто не найдет.
- А есть еще и такие: "Уютный домик без посредников."
"Квартира со средним ремонтом, но с хорошими соседями."
Мы спешим к таксофону и сперва решаем позвонить по ее выбору. Но Боже праведный если бы мы могли предугадать такое; мы бы никогда не решились на столь безумный поступок. Каждый кому бы мы не позвонили говорит одно и тоже.
- Тысяча.
И на вопрос Нилу: - Почему вы такие безбожные? - Собственники домов и квартир обиженно бросают трубки. Мы отправляемся в гостиницу, но и их цены начинают пугать нас.
За самые дешевые номера у нас просят восемьдесят сомони.
Тогда мы едем в частные дворики, но и там за кровать требуют двадцать пять сомони. Составляющий итог так напугал нас что яркий день превратился в черную мглу. Наивно было предполагать, что побег облегчит нашу участь. Но обратного пути уже нет. Двигаясь вперед я представляю, как мама уже рыдает над моим письмом, а Камол по глупости сообщает все Амину. Мое имя скоро должно пролететь по всей улице из уст в уста объявляя мой позорный поступок, еще не совершаемый никем. Через несколько часов мое имя станет нарицательным для юных душ и отрицательным для взрослых. Я буду опозорена хуже чем Нилу. Она в отличие от меня сбежала из дома мужа, что оправдывает ее в глазах понимающих людей. Но что сделала я? Сбежала из собственного дома накануне собственной свадьбы и это доказывает мою порочность. Одним словом сохраняя свою гордость я осрамила честь. И теперь нельзя думать о прошлом. Остается принят настоящее. Пройдя бессмысленный километр мы садимся отдохнуть на остановке и решаем как быть дальше.
39
Мы знаем, что в городе много приезжих. Они все где-то живут только каким образом нам найти это место, мы понятия не имеем.
- Как люди находят доступное для существования жилье? Солнце поднимается стремительно накалывая воздух и скоро начинается настоящий зной. Устав от бессмысленного раздумья я встаю задавая себе вопрос.
- Что мы дальше будем делать? И чудом Нилу находит гениальную идею.
- Придется пройтись пешком и поспрашивать у жильцов.
Мы встаем подталкиваемые интересным началом и полные решимости начинаем обходить центральную улицу. Наши крохотные сбережения до того ничтожны, что первые двадцать сомон исчезают как дуновение ветра. А мы всего-то навсего купили немного еды для подкрепления сил. После этого Нилу предложила строго экономить. Пройдя все дома и квартиры в округе мы больше не позволяем себе даже теплую воду и ограничиваемся водой из-под кранов.
В полдень жара становится невыносимой. Наши рюкзаки прилипают к спинам, а руки вспотев красятся в синей цвет пакетов. Мы двигаемся до конца не веря, что на веки совершили необдуманный поступок. Усталость и зной действуют убийственно.
- Нам стоило взять хотя бы одно кольцо из твоего приданого, - признается Нилу. Я и сама теперь сожалею о содеянном, но не смею признаться вслух. Несколько раз я тайно хочу повернуть обратно и вернувшись упасть под ноги мамы, чтобы она простила меня, но страх все еще препятствует решению. Увлекательное путешествие о котором я мечтала, заканчивается ничем, а вместо него начинается реальность. Проходящие мимо люди иногда оборачиваются нам вслед, чтобы посмотреть на наш жалкий вид, но меня не трогает ни их любопытство, ни их призрения – я иду своим торопливым шагом не поднимая глаз с земли в поисках приюта. И уже совсем не имеет значения комната ли то будет или сарай, или просто угол хоть в коридоре, но только чтобы немного отдохнуть. Ни один дом не остается куда бы мы, не постучали с вопросом, - не сдается ли жилье. Но усталость и скованность усиливают отталкивающее впечатление, которое мы производим на счастливых людей. Хозяева домов слушают нас с презрением и в то же время с некоторым азартом, которое дарит надежду на их милосердие. Они задают вопросы, делая сочувствующие лица, но как только узнают цель нашего визита тут же закрывают двери наглухо. Однако же находятся и такие, которые одаривают нас насмешками и бранью. Но все это уже не важно. Постепенно я перестаю болезненно ощущать оскорбления не только из-за того что смертельно уставшая, но из-за того, что только одна мысль о смерти в большом городе пугает меня перевешивая внутри все другие эмоции.