Ее губы приоткрываются, и она делает шаг назад. Глаза расширяются, она тяжело дышит. Вспыхивает страх.
Рычание вырывается из моего горла.
‒ Нет.
Она делает второй шаг назад и ударяется о первую скамью. Ее взгляд поднимается на мое лицо, а затем снова падает на мой член. Ее горло покачивается, когда она сглатывает.
‒ Саммер, ‒ говорю я резко, ‒ не беги.
Ее обостренные эмоции электризуют пространство между нами. Ее руки опускаются, сжимая спинку скамьи по обе стороны от нее, костяшки пальцев побелели от напряжения. К ее страху присоединяются растерянность и паника. Наши эмоции рикошетят.
Я напрягаюсь еще больше, нахмурив брови.
‒ Что… что происходит? ‒ выдыхает она слова. ‒ Зачем ты привел меня сюда?
‒ У меня есть член из-за тебя. Для тебя. Я не знаю почему, потому что у меня его не должно быть. Когда я рядом с тобой, трудно сдерживать его. Такое ощущение, что у него есть собственный разум.
Ее взгляд возвращается к моему, пронзая меня, вызывая во мне потребность защитить ее, изменить ее своей силой. Мои протянутые руки превращаются из камня в огненное золото. Это уже не только мой член, все мое существо горит, и я чувствую позолоченный свет, освещающий мою эрекцию.
Она качает головой, ее щеки краснеют.
‒ Я-я…
Мои раскрытые ладони украшены светом.
‒ Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность.
Когда я протягиваю руку и делаю шаг ближе, она убегает, ныряя низко и уворачиваясь под моими руками. Саммер убегает.
‒ Нет!
Она бежит.
Ее эмоции взлетают до небес, и я реву, бросаясь вперед за ней.
«Она хочет, чтобы ее поймали».
Глава 12
Отмеченная
Саммер
В голове бардак, грудь сжимается от бесчисленных эмоций и ощущений, которые я не могу удержать.
Мне нужен воздух.
Мне нужно…
Я не знаю, что мне нужно.
Мой мозг вытек в тот момент, когда я увидела его член, не в силах отреагировать, кроме как смотреть на его массивный придаток.
Он привел меня сюда, чтобы трахнуть. С его гладким пахом было легче забыть, что он голый, и теперь я понимаю, насколько тонок барьер между нами.
Я чувствую его порочные, неистовые желания, а вместе с ними и его шаткую сдержанность. Сдержанность, которая ломается. Я не знаю, откуда это знаю ‒ я просто знаю.
‒ Нет! ‒ кричит он мне вслед.
Глядя назад, на его лицо, пламя, мерцающее на его ладонях и светящемся члене, мое сердце чуть не вырвалось из груди.
Я хочу, чтобы он поймал меня. Я в ужасе от того, что сделаю, если меня поймают. Я бегу быстрее, глубже в церковь.
Его когти цепляются за мой свитер, он рвется и цепляется. Я спотыкаюсь вперед и уклоняюсь, когда его руки опускаются. Он приземляется с глухим стуком, падая и разбивая пол с деревянными балками. Пока он выпрямляется, я снова поднимаюсь на ноги и мчусь вперед.
Я сбрасываю скамейку, ставя скамьи между нами, и бросаюсь к задним дверям, молясь, чтобы они не были заперты. Его крылья взмахивают, рассекая воздух, и я низко наклоняюсь, карабкаясь.
Мои бедра ударяются о церковную сцену, и на какой-то дьявольский момент я представляю, как он ловит меня, стягивает с меня штаны и хватает меня сзади, как дикое животное. Воздух выходит из меня.
‒ Саммер. Остановись!
Его темный голос проникает в меня, тяжелый и полный грубой, гортанной потребности, усиливая мою истерику.
‒ Не делай этого! ‒ ревет он, когда я поднимаюсь на ступень.
Его когтистые руки схватили меня за плечи и притянули обратно к своей груди. Его член натыкается на меня. И я сжимаюсь ‒ мое гребаное лоно трепещет! Я проклинаю свое чертово безумное тело и стиснув зубы, толкаю его локтем. Я хаотично двигаюсь с приливом адреналина, зная, что произойдет, если я останусь с ним еще дольше.
Он знает. О, он знает.
Я не такая. Я Саммер, недавняя выпускница, ищу работу своей мечты. Женщина, которая в вопросе секса скорее теоретик, чем практик. Теперь все по-другому, его жар прижимается к моей спине.
‒ Зуриэль, ‒ кричу я, снова используя его имя против него. ‒ Отпусти меня!
Он мгновенно бросает меня, и я выбегаю из клетки его крыльев. Подобно шелку и бархату, очерченными твердой костью, паутина рвется, когда я ныряю к двери справа от сцены. Он снова ревет, и на этот раз в ярости и разочаровании. Я распахиваю дверь, выбегаю в темную комнату за ней и замечаю другую дверь, которая, как я подозреваю ‒ молюсь ‒ ведет наружу.
Горгулья мчится за мной. Мой страх усиливается, когда я обнаруживаю цепочку на выходной двери. Я разворачиваюсь, отступая внутрь здания.
Его крылья опускаются вокруг меня, захватывая меня.
‒ Нет!
Нагнувшись, его когти цепляются за мой свитер, а я забираюсь под его крылья. Зуриэль рвет мой свитер еще сильнее, оставляя клочки ткани развевающимися по моей спине. Он ловит мою резинку для волос, рвет ее, и мои волосы распускаются свободно.
‒ Я не хочу причинять тебе боль! ‒ ревет он, когда я толкаю дверь и выбегаю из церкви, проскочив через парадные двери.
«Свобода!»
Я останавливаюсь. Летучие мыши, сотни их, сидят на ступеньках и сломанных перилах. Они летят вперед, наполняя воздух, как облако. Я никогда в жизни не видела такого количества.
Сглотнув, я мчусь сквозь них, их крылья касаются моих рук, и я мчусь в ночь. Свежий воздух окутывает меня, как объятия, немного охлаждая мое пылающее, пугающее возбуждение.
Потому что я возбуждена. Я возбуждена с тех пор, как проснулась. Сегодняшний день был чертовски долгим по многим причинам, и моя несвоевременная похоть была лишь одной из них. Я не могу выкинуть Зуриэля из головы. Он был там несколько дней…
Я хотела его с тех пор, как порезала палец на его крыле.
Не имея времени разобраться, почему, я мчусь на кладбище.
Мой разорванный свитер развевается вокруг меня, а ветер щекочет мою обнаженную спину. Дрожа, я чувствую позади себя присутствие Зуриэля. Я на полпути через кладбище, лавируя между старыми, покрытыми мхом памятниками, когда меня осенило.
Он больше не пытается меня поймать. Он просто следует.
Задыхаясь, измученная и резко вдыхая воздух, я достигаю одной из стен памятника и поворачиваюсь к нему лицом.
В следующее мгновение я в плену. Его массивное тело падает сверху и захватывает меня дугой крыльев.
Я врезаюсь в него, бью по его шее, плечам и рукам. Мои руки летают, когда раскрывается его аромат, мужественный и насыщенный, серный и пряный, потусторонний и непередаваемый. Его кулаки впиваются в стены памятника по обе стороны от моей головы, когда Зуриэль наклоняется вперед, с его губ срывается глубокий стон. Он скользит в меня, вызывая у меня все усиливающиеся ощущения. Его страсть принадлежит мне.
Он поймал меня.
‒ Пожалуйста, ‒ прошу я, уже не имея понятия, о чем прошу.
Я краснею, горю, и прохладный ночной воздух больше не закаляет меня.
‒ Мне нужно, мне нужно… ‒ задыхаюсь я, хватаясь за грудь.
Зуриэль упирается лбом в стену над моей головой, а я напрягаю шею, чтобы увидеть его измученное выражение лица. Он такой мускулистый и сильный, такой чудовищный и нереальный, что я чувствую себя ничтожной.
Свет его члена освещает нас, и, заключенные в его крыльях, мы словно находимся в своем собственном мире. Даже летучие мыши предоставили нам уединение.
Он прижимает свой член ‒ свой свет ‒ к моему животу.
‒ Саммер, ‒ хрипло произносит он мое имя.
Его член горячий и твердый, и мои дикие руки опускаются вниз, чтобы обхватить его, пока я покачиваю бедрами вперед и назад.
‒ Ты мне нужен, ‒ плачу я.
«Что происходит?»
В тот момент, когда этот вопрос снова пронзает меня, я знаю, что он тоже так думает.