‒ Нет, я справлюсь.
Он идет рядом со мной.
‒ Что ты делаешь, Саммер? Ты выглядишь встревоженной.
‒ Я думаю, Джинни будет прекрасной компаньонкой, пока я работаю.
Он же не причинит мне вреда средь бела дня, верно?
‒ Ты уверена? Если ты жаждешь общения, я могу помочь тебе с этим.
Он говорит это как стихи, слова крутятся у него на языке и проникают в мою голову, в то время как я давлю под ногами червей, которые преследуют его по тротуару.
Мои брови хмурятся. Мои отметины горят от боли.
‒ Все в порядке.
Я сосредотачиваю свой взгляд на двери музея впереди.
‒ Саммер, ‒ насмешливо тянет Адриан.
Я испытываю облегчение, когда вижу Зуриэля за прилавком.
‒ Тебя трясет.
Опуская покупки, мои руки дрожат, когда я достаю ключи и открываю дверь.
‒ Нет, это не так. До свидания, ‒ бормочу я.
Распахнув дверь, я могу занести все внутрь. Дверь за мной закрывается, но входит Эдрайол.
Я оборачиваюсь к нему.
‒ Сегодня музей закрыт. На ремонт. Ты не можешь войти.
‒ Я не просто посетитель.
Джинни мяукает и ревет. Я ставлю все на место и открываю дверцу ее переноски. Она выпрыгивает вперед, шерсть поднята, и она выгибается назад, с долгим тихим шипением.
‒ Магазин закрыт, ‒ повторяю я, ужесточая голос. – Уходи.
Капля пота собирается на кончике моего носа, а очки запотевают. Я не хочу, чтобы он сделал еще один шаг в магазин. Это мое пространство.
Эдрайол дуется, как будто разочарован моим поведением. Я вынуждена отойти в сторону, и только волнение Джинни удерживает меня. «Он не человек».
Мне не нравится эта мысль.
Я ненавижу это.
Дрожа, я делаю глубокий вдох. Зуриэль упомянул демоническую гниль и отметины, что их присутствие оставляет после себя что-то, сущность.
‒ О, Сам-м-мер, ‒ медленно произносит мое имя Эдрайол. ‒ Разве ты не хочешь знать правду?
Его лицо принимает голодное и любопытное выражение.
‒ П-Правду?
Он указывает на статую.
‒ Как ты во всем этом запуталась?
Я напрягаюсь. Эдрайол моргает, и его коричневые радужки желтеют. Он снова моргает, и они становятся нормальными.
‒ Что? ‒ спрашиваю я.
‒ Он винит во всем этом тебя? Скажи, это ты несешь ответственность за его пробуждение? Мне очень жаль. Давай помогу. Я могу ответить на все вопросы, слетающие с кончика твоего языка.
Я хмурюсь. «Вопросы». У меня их так много, и я приоткрываю губы, желая понять.
‒ Почему...
Джинни набрасывается.
Она прыгает ему на грудь, вонзает когти в его рубашку и впивается ими в его плоть.
‒ Глупая кошка! ‒ кричит он, отталкивая ее и переключая свое внимание.
Джинни приземляется на лапы.
Его очарование разрушено, и я вздрагиваю, выбрасывая из головы его ядовитые слова. У меня перехватывает дыхание.
«Зуриэль, ты мне нужен».
Опуская руки, отражая положение двух отметок, я перестаю бороться с горячей болью и вместо этого обнимаю ее. Сила Зуриэля расцветает в моей груди. Его огонь. Я чувствую его огонь.
«Он проник в меня этим». Теперь я понимаю. Что-то действительно наполнило меня прошлой ночью, но это был не его член. Глядя на свои руки, я вспоминаю, как его пальцы светились на моей коже.
Уголком моих глаз, где маячит Зуриэль, манит еще больше золотого света. Жар нарастает, перехватывая дыхание, обжигая меня.
Все сияет, когда сила Зуриэля проходит через меня.
Я собираюсь вспыхнуть пламенем. Мне хочется кричать ‒ так больно!
‒ Отвали, Эдрайол! ‒ визжу я вместо этого, но мой голос не похож на мой.
За ним скрывается еще один голос. Глубокий и гравийный, усиливающий мою власть.
Охваченный пламенем, свет струится из моей груди.
Раздается глухой звук, и я обращаю взгляд на окно. На улице собралась стая птиц. Они бьют крыльями по окнам снова и снова, а стук продолжается.
Сильфоны Эдрайола.
Я не смею смотреть на него, но, когда делаю шаг ближе, его ноги шаркают к двери. Его рев превращается в пронзительное рычание. Я протягиваю руку, и мои ладони теперь излучают яркий свет.
В воздухе нарастает давление, и он сразу же выбрасывается.
Его выгоняют наружу, и когда я слышу, как за ним хлопает дверь, я прыгаю вперед и запираю ее. Тогда я замечаю его по ту сторону стекла, и это почти разбивает мне разум.
Его кожа покрыта оспой, с крошечными отверстиями, заполненными черной грязью. Его глаза, большие и нечеловеческие, вылезают из глазниц, как раздутые воздушные шары. Черви скользят вокруг него и сквозь кожу, влажные и скользкие, оставляя за собой вязкие коричневые следы. Его широкая улыбка затмевает все это, обнажая рот, наполненный почерневшими деснами, сломанными зубами и капающей желтой желчью.
Его улыбка танцует, то злясь, то снова становясь радостной и тошнотворной. В огне он кудахчет ‒ ужасный последний звук, когда он превращается в пепел.
Я отворачиваюсь и закрываю лицо руками, падая на пол. Птицы щелкают крыльями об окна.
Кажется, что все тает. Хватаюсь за грудь, такое ощущение, будто меня разорвали на части.
Свернувшись в клубок агонии, я рыдаю.
Глава 15
Ожидание прихода тьмы
Саммер
В ужасе я пытаюсь расслабиться, в то время как дрожь за дрожью сводит мои мышцы. Дыхание по-прежнему остается проблемой. Я заползаю за стойку, прижимаясь к ней и к стене, опираясь на ноги Зуриэля.
Поднеся трясущиеся ладони к лицу, я изучаю их. Свет потух. Огонь в моей груди утих. Во рту остался только металлический привкус. Возможно, я прикусила язык.
Джинни осторожно приближается ко мне, потирая голову о мои ноги. Ошеломленная и растерянная, я смотрю на Зуриэля, убирая соринки с глаз.
Я в безопасности.
Я смотрю на него, кажется, часами, мое сознание то погружается, то выходит из фуги. Я пытаюсь понять смысл вещей, которые не имеют никакого смысла. Я сонно смотрю на Джинни.
Когда она скрывается из виду, я выпрямляюсь, дергаюсь всем телом и закрываю глаза.
За моими веками остается чудовищная фигура Эдрайола, злобно смотрящая на меня. Она угасает, но недостаточно быстро, чтобы сдержать мой страх. Как бы я ни старалась, я не могу выкинуть его из головы. Мои отметины пульсируют, усталые и изнуренные, напоминая мне, что я не одинока.
Протянув руку, я провожу по крючковатым когтям больших драконообразных ног Зуриэля и сжимаю их. Камень холодный, и я наклоняюсь вперед, прижимаясь к нему лбом, позволяя его прохладе облегчить мне жизнь. Я остаюсь там, просто дышу.
Я почти заснула, когда в музее звонит телефон.
«Черт. Я забыла про папу!»
Я вскакиваю и отвечаю на второй звонок.
‒ Папа, мне очень жаль. Я собиралась позвонить тебе!
‒ Саммер, ‒ бормочет он раздраженно. ‒ Ты обещала.
‒ Знаю, знаю. Время пролетело так быстро. Хотя у меня все хорошо, все замечательно. Сегодня утром я даже видела Кэрол.
‒ Женщину-кошку?
‒ Ага.
Виновато, я смотрю на Джинни, которая прыгает на стойку.
‒ Я, ну, взяла кошку для музея.
Наступает момент молчания, от которого у меня сжимается горло.
‒ Рад, что у тебя есть компания, ‒ наконец говорит он. ‒ Хопкинс знает?
‒ Да, ‒ вру я ему.
Надеюсь, у меня это получается лучше.
‒ Конечно, он знает.
‒ Я полагаю, ты разговаривала с ним сегодня утром? Он скоро вернется?
Мой взгляд остановился на окнах.
‒ Да, ‒ снова вру. ‒ Он очень извинялся…
Птицы не улетели, а их стая по-прежнему сторожит входную дверь, создавая всевозможный шум. Они пируют последними червями. Позади них улицы пусты, Эдрайола больше нет. Потянув за собой шнур стационарного телефона, я закрываю шторы витрины, рассылая по комнате шлейфы пыли. Шторы не трогали с весны, и я сдерживаю кашель, закрываю глаза и возвращаюсь к стойке, включая небольшую настольную лампу.