‒ Полегче, ‒ говорит он.
Не знаю, предназначены ли эти слова для меня или для него.
Медленно он входит в меня, отпуская пальцы и сжимая мое бедро. Настойчивым, требовательным толчком он понемногу продвигается вперед, широко растягивая меня.
Мои пальцы вцепляются в одеяло, и я хмурюсь. Очки слетают с моего блестящего лица, и я отталкиваю их. Мне не нужно видеть, когда мое тело знает, что делать.
Упираясь ступнями в его ноги, все мое тело сжимается вокруг его члена, когда он растягивает меня, чтобы приспособиться к нему. Я падаю на предплечья, высоко подняв задницу и прижимаю лицо к рукам, пытаясь расслабиться.
Он продолжает наполнять и наполнять меня, и это не прекращается.
Тугая, ноющая грань боли никогда не переходит границы. Его язык и хвост сводили меня с ума, но его член заставляет меня подчиняться.
Наконец он входит так глубоко, как только может, и мои уши наполняет глубокий удовлетворенный стон. Зуриэль замирает, и в тишине я понимаю, что грызу свернутое одеяло, мои конечности трясутся и напрягаются.
Он обнимает меня за руку, чтобы обе его руки могли ласкать и массировать мою задницу.
‒ Ты в порядке? ‒ хрипит он.
‒ Да, ‒ хнычу я.
‒ В тебе потрясающе, Саммер.
Зубы впиваются в нижнюю губу.
‒ Спасибо.
Некоторое время мы остаемся так: я согнутая, напряженная вокруг его обхвата, приспосабливаясь к длине его ствола. Зуриэль продолжает гладить меня, водя руками по моей заднице, вверх и вниз по позвоночнику, успокаивая меня. Он зарывает пальцы в моих волосах и массирует мою шею, его когти щекочут тыльную сторону моих рук.
Я настолько сыта, и моему телу требуется время, чтобы приспособиться. Медленно и беспощадно это происходит.
Кончики его когтей царапают мою кожу, щекоча вверх и вниз по моим бедрам, вызывая покалывания по коже. Вдыхая, напряжение в моих конечностях рассеивается.
‒ Хорошая девочка.
Зажмуриваюсь, его слова смущают и волнуют меня. Мне нравится его похвала.
‒ Хороший мальчик, ‒ шепчу я в ответ, улыбаясь в ткань, смятую в кулаках.
Зуриэль усмехается. Его член дергается, перемещаясь внутри меня.
Я задыхаюсь, когда один из его выступов касается моего внутреннего места. После дискомфорта от растяжения меня ошеломляет прилив удовольствия ‒ я хватаюсь за одеяло, чувствуя себя сытой. Чертовски восхитительно наполненной. Его хвост вьется под моей грудью и щелкает по соскам. С новым шоком удовольствия моя задница дергается вверх, заставляя его член частично выскользнуть наружу. Гребень за гребнем трет мою точку G.
Глубокий стон Зуриэля ‒ это все, что я слышу.
Он обхватывает мои бедра, широко раздвигает меня большими пальцами и толкает меня обратно.
‒ Да, ‒ говорим мы оба одновременно, его стон, а мой ‒ блаженный крик.
Его руки сжимают меня сильнее, и, наконец, он толкается.
И я могу это принять. Мне это нравится.
Сначала его бедра медленно вздымаются, гарантируя, что я смогу с ним справиться. Его ребристая эрекция взад и вперед растягивает, и воздействует на мою киску, одно движение за раз. Когда я теряю его, ужасная пустота поглощает меня, делая мои стоны грустными только для того, чтобы он снова скользнул внутрь меня. Пустота и полнота повторяются, пока звезды не затмевают мое поле зрения.
Двигаясь быстрее с каждым возвращением, его хвост одновременно дергает мои соски.
‒ Так хорошо, ‒ рычит он, кряхтя с каждым ускоряющимся толчком, и его мягкость уменьшается.
Я прижимаюсь к нему, мои руки стискивают подо мной одеяла.
‒ В тебе невероятно хорошо! ‒ снова рычит он, его бедра ударяют при следующем толчке.
Его натиск, целиком входящий в меня одним движением, заставляет меня сжаться вокруг него. Я вскрикиваю, снова испытывая оргазм.
Охваченный безумием, Зуриэль ревет. Прижимая меня к себе, он обнимает меня, пока я извиваюсь, каждая клеточка моего существа воспламеняется. Крепко держа меня, он дико двигается, насаживая меня на свой набухший член. Мои колени отрываются от пола, когда он держит меня вертикально и на себе. Его хвост обвивает меня и дергает мой клитор ‒ черт.
Он двигает моим телом вверх и вниз, быстрее и сильнее, его руки обхватывают меня. Задыхаясь от каждого его безумного толчка, я снова испытываю оргазм.
‒ Так хорошо, так хорошо, так хорошо, ‒ поет он глубоким животным голосом.
От ритма его слов мой разум затуманивается.
С ревом он рванул в меня. Жестко. Мои глаза открываются, и я падаю вперед. Оказавшись между ним и полом, его руки опускаются по обе стороны от меня, бедра неподвижны, а таз напрягается. Его член дергается внутри меня, выступая, когда он кончает.
Мои спазмы продолжаются, пока его семя наполняет меня, выливается наружу, покрывая все скользким и влажным слоем. Прижав щеку к моему лицу, Зуриэль замолкает, его дыхание становится быстрым и затрудненным.
Подняв меня, он вытаскивает свой член, а я скулю от пустоты. Он осторожно укладывает меня на одеяло и переворачивает.
‒ Ты в порядке? ‒ спрашивает он через некоторое время.
Я киваю.
Мои глаза открываются, когда я смотрю на него, его тело сидит верхом на моем, его крылья сцеплены позади него. Он размыт, и я хватаю очки и надеваю их. Его взгляд просматривает меня, прежде чем скользнуть по моему телу, охватывая меня, сужается на моих сомкнутых ногах, моих бедрах влажных и блестящих. Кажется, он… шокирован.
‒ Что такое? ‒ спрашиваю я.
‒ Я не думал, что у меня появится семя, ‒ говорит он, наклоняясь и распределяя его по моему животу.
Я приподнимаюсь на локтях, нахмуриваю брови и все еще мечтательно сжимаю кулаки.
‒ Почему нет?
Он смотрит туда, где лежит его член.
‒ Семя предназначено для размножения. Мой вид этого не делает.
Требуется некоторое время, чтобы его слова были восприняты. Моя грудь сжимается, когда я смотрю туда, куда он смотрит.
‒ Мы не… Что? У нас не будет…
Мне это даже не пришло в голову. Он даже не человек!
Зуриэль улыбается.
‒ Спокойно. Я не оплодотворял тебя, Саммер. Это невозможно. Существа разных миров не могут производить потомство.
С облегчением и грохотом я падаю обратно.
Глава 19
Сладкое наслаждение
Зуриэль
У меня кружится голова и мысли разбегаются. Я не могу смотреть на Саммер без желания оказаться внутри нее, заставляя ее тело бездумно танцевать, стонами наполняя мои уши. Боже милостивый, другой для меня никогда не будет. Она ‒ мягкость моих твердых очертаний, моих острых углов. Она ‒ дева в противовес мне чудовищу. Она ‒ солнце, а я ‒ луна. Если бы я мог, я бы входил в нее, заполнял и наслаждался объятиями ее сладкого тепла вечно.
Такая нежная, такая покорная, она справлялась с моим неистовым аппетитом, голодом, который усилился с того момента, как я впервые услышал ее смех.
Стоя возле ванной комнаты музея, я слышу шум льющейся воды, с другой стороны. Она не позволила мне следовать за ней в маленькое пространство, поэтому я остался ждать по другую сторону закрытой двери.
Упираясь руками в дверной косяк, я прислоняюсь лбом к твердой древесине, разделяющей нас.
Я хочу ее видеть.
Я хочу быть внутри нее.
Я не хочу, чтобы ночь заканчивалась.
Но время идет ‒ уже далеко за полночь. До восхода солнца осталось всего несколько часов.
Она нужна мне еще раз, прежде чем мое тело превратится в камень. Я ей так и сказал, а она все равно настояла на том, чтобы прийти сюда и помыться. Я предложил сделать это для нее, облизывать ее бедра, успокаивая ее влажные складки, пока она не будет готова принять меня снова, но она со смущенным смехом оттолкнула меня.