Она никогда не будет с другим. Она никогда не сможет быть с другим. Я провожу языком по клыкам, готовый сразиться с любым женихом, который может приблизиться.
У меня сейчас две цели. Сделать Саммер моей во всех отношениях навсегда и разобраться с Эдрайолом, обеспечив наше будущее.
Тяжело дыша, ее грудь дрожит от напряжения. Придя в себя, Саммер поправляет очки, хмурясь.
‒ Ты в порядке?
‒ Да, ‒ звучит как рычание, хриплое и собственническое.
Ее губы сжимаются, и я медленно выхожу из нее. Каждый раз, когда я это делаю, она грустно стонет.
Моя грудь сжимается от гордости. Я нравлюсь ей внутри нее.
Держа ее ноги раздвинутыми, я приближаюсь к ней в последний раз, это восхитительное прощание и обещание, что она еще не лишилась меня навсегда.
Наконец, в конце концов, я отодвигаюсь, успокоенный осознанием того, что наша первая ночь оказалась триумфальной.
Саммер тянется к краю одеяла, чтобы вытереться. Я отбрасываю ее руку и опускаю лицо между ее ног.
‒ Ты не...
Ее потрясенный вздох застревает у нее в горле, когда я провожу языком от ее ягодиц к комочку нервов. Она опускается на пол, а я вылизываю ее дочиста, успокаивая ее горячую плоть. Смакуя пролитое семя, я нахожу его лишенным вкуса, не принадлежащим этому царству. Поэтому я проглатываю его, возвращая вкус ее возбуждения на язык. Я скольжу по ней вперед и назад, она дрожит на моем языке, а затем смягчается.
Закончив, я поднимаюсь над ней. Она запыхалась и расслабилась на одеялах. Ее глаза открываются, чтобы найти мои. Она зевает.
‒ Уже поздно. Возможно, ты не устаешь, но я устаю.
Я складываю вокруг нее одеяла и простыни, подкладывая дополнительные под ее голову, чтобы смягчить ее щеку.
‒ Тогда тебе пора отдохнуть.
Саммер ласково смотрит на меня.
‒ Ты не мог бы сделать мне одолжение?
‒ Что угодно, ‒ клянусь я.
‒ Ты принесешь мне мой телефон?
Последний раз она проверяла устройство перед тем, как пойти в ванную. Гадая, зачем ей это может понадобиться, я приношу его и передаю. Она тихо ворчит, когда свет заливает ее лицо. Постукивая по нему пальцами, она пристально смотрит на меня.
‒ Ты поднимешься наверх и нажмешь эту кнопку? ‒ указывает она на изогнутую стрелку под серией из нескольких предложений. ‒ Сервис снова глючит. Отсюда его не отправить… и я не думаю, что смогу сейчас идти.
Кивнув, я забираю у нее телефон.
‒ Спасибо, ‒ шепчет она.
Поднимаясь наверх, я пытаюсь прочитать то, что она написала, но мое понимание современного английского все еще развивается, к тому же я не могу разобрать ее странные сокращения или крохотные пиктограммы. Я нажимаю «Отправить», жду немного и возвращаюсь в подвал.
Через пару часов взойдет солнце. Скоро я снова стану камнем, и она покинет меня.
Мой желудок сжимается от этой мысли.
Саммер принимает телефон из моих рук и откладывает его в сторону.
‒ Просто хочу убедиться, что мои родители не беспокоятся обо мне. Я не хочу, чтобы мой отец появился здесь без предупреждения. Я не знаю, как бы я это объяснила.
Она зарывается лицом в одеяла.
‒ Еще раз спасибо… Сегодняшний вечер был… сегодня было чудесно.
‒ Тебе повезло, что им не все равно. И пожалуйста.
‒ Да.
Она лениво улыбается мне.
‒ Ты останешься со мной?
‒ Навсегда.
Наклоняясь к ней, я подгибаю под нее руку и притягиваю ее к себе, толкая одно крыло под нее, а другое над ней.
‒ Спи, Саммер, ‒ выдыхаю я, глядя на затянутый паутиной потолок. ‒ Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Мои слова попадают в дремлющие уши. Она уже спит.
Глава 20
Когда день становится ночью
Саммер
Сирены будят меня, и мои глаза открываются. Красные и синие огни пронизывают шторы музея, сверкая на потолке. Светящиеся, как рождественские гирлянды, они напоминают мои сны.
Я хмурюсь и стону, приподнимаясь на локте.
Сейчас утро.
Зуриэль взгромоздился надо мной, снова затвердевший. Я лежу у его ног, завернутая в простыни, а рядом спит Джинни. Должно быть, он отнес меня наверх, пока я спала. Глядя на свою горгулью, мой взгляд фиксируется на его гладком паху, и улыбка дразнит мои губы.
Прошлая ночь была… тревожной, дикой и удивительной.
Растягивая свое ноющее тело, я прихорашиваюсь. Я горжусь тем, что взяла его всего. Он работал со мной, готовил принять его бремя ‒ он прижал меня к стене, вгоняя в меня свой массивный член, и наполнил меня своим хвостом.
У меня никогда не было такого секса. Я никогда не думала, что это может быть настолько диким, таким первобытным. Я никогда не занималась чем-то большим, чем миссионерская поза, и даже не осознавала, что хочу большего. Никто никогда не оскорблял меня и не поклонялся мне так, как он. Я почувствовала его неистовое желание и услышала его похвалу.
Мои щеки горят, вспоминая то, что он сказал. Вкусные вещи. Моя грудь сжимается от смущения, а пульс резко возрастает.
Зуриэль больше, чем я когда-либо представляла, когда-либо мечтала, он обращается со мной так, будто я драгоценна, хотя я никто, неудачник. Он знает меня и все еще любит меня, хочет меня. Он слушал, желая узнать меня еще лучше. Он рискует всем, чтобы мы могли быть вместе, и, несмотря на мои страхи, я наконец-то чувствую, что в этом мире есть кто-то, кто понимает меня, тело и разум. Он видит меня такой, какая я есть, просто еще одним человеком, и не гнушался искать лучшего. Он пробрался близко.
«Так близко».
Я просовываю руку под одеяло, проверяя вагину ‒ она болит и опухла, но все не так плохо, как я ожидала. Я могу его вместить. Когда мой палец задевает чувствительное место, я извиваюсь под простыней. Глядя на его длинный каменный хвост, я потираю зад, и там тоже болит.
Расстояние между нами, днем и ночью, не мешает мне сбросить простыни, оголить обнаженное тело и провести пальцами по складкам. Когда они мокрые, я встаю и вытираю свое возбуждение о его рычащие губы.
‒ Спасибо, ‒ шепчу я, прижимаясь к нему обнаженным телом.
Он холодный, когда я провожу руками по его груди, паху, вдоль его крыльев.
‒ Ты не можешь помешать мне прикасаться к тебе сейчас.
Я смеюсь, воодушевленная, хотя все еще нервничаю из-за этой новой стороны моего эго.
‒ Если позволишь, сегодня вечером я хочу отплатить тем же.
Облизывая губы, я откидываюсь назад и всматриваюсь в его неподвижное выражение.
‒ Надеюсь, ты позволишь мне.
Если бы у него был член, я бы дала ему почувствовать, что имею в виду.
Сирена перестает выть, но мигающие огни продолжаются. Они не двигаются дальше.
Поворачиваясь, я нахожу свой телефон и подтверждаю, что мое последнее сообщение успокоило папу, по крайней мере, еще пять минут назад. Ожидается новое сообщение. Я быстро просматриваю его, понимая, что означают огни снаружи.
«Кэрол».
Посылая поспешный ответ, я ищу свою одежду, платье и собираю вещи Джинни. Она бросает на меня настороженный взгляд, входя в переноску для кошек, которая читается примерно так: «Надеюсь, что это не ерунда».
‒ Надеюсь, что нет, ‒ отвечаю я.
Снова подойдя к Зуриэлю, я кладу на него руку и ласкаю щеку.
‒ Ненавижу покидать тебя. Я знаю, что там темно и одиноко. Мне жаль, что это ужасно, и я обещаю найти тебя сегодня вечером. Жаль, что ты слишком тяжелый для переноски.
Я посмеиваюсь ‒ он сказал, что ему нравятся мои шутки, ‒ а затем грустно вздыхаю.
‒ Думаю, я хотела напомнить тебе, что ты больше не один. Никто из нас. Я найду тебя сегодня вечером, если ты не найдешь меня первым. Я буду в безопасности и не сделаю ничего глупого. Надеюсь, мой подарок тебе понравится.