Я едва дохожу до последнего шага, прежде чем кончаю. Мои крылья широко расправляются, и свет вырывается из меня, мгновенно освещая комнату ‒ сила ангелов, дар горгульи.
Это блаженство ‒ быть таким живым и наблюдать, как отметины Саммер зажигают свой отклик, ярче, чем раньше.
Я прижимаю ее к себе, а она в ответ сжимает меня, дрожа. Мы остаемся так, прижатыми друг к другу, пока ее ноги медленно не опускаются на пол. Я выскальзываю из нее, тут же скучая по ее прикосновению, желая, чтобы мы навсегда остались вместе.
Глава 22
Нет пути вперед
Зуриэль
Устроив наши тела на одеялах, я обхватываю ее руками и крыльями, прижимаю ее к своей груди и зарываюсь лицом в ее волосы, мой член перемещается по ее бедру. Ее надо согреть, и я накрываю ее обнаженное тело простыней.
Я вдыхаю ее.
‒ Ты даешь смысл моему существованию. Цель, превосходящую ту, которую мне приписали, причину, которая полностью принадлежит мне. Ты заставляешь меня хотеть жить не только по ночам, но и постоянно, как когда-то. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе и никогда больше не прощались.
Саммер ерзает в моих объятиях, глядя на меня.
‒ Раньше я представляла, каково было бы быть с тобой в мире, как и другие пары, ходить на свидания, знакомство с моими родителями и друзьями, строить совместную жизнь. Мне нравится это. Мне нравишься… ты.
Я всматриваюсь в ее лицо, мое горло сжимается.
‒ Не думаю, что смогу дать тебе это, милая.
‒ Я знаю, и это не имеет значения. Ты мне нравишься больше, чем эта фантазия. Пока ты есть у меня по ночам, я счастлива.
Мое сердце замирает при ее словах, зная ее жертву. Нелегко вечно ждать ночи.
‒ Я хочу дать тебе все.
‒ И мне хотелось бы спасти тебя от превращения в камень. Мне бы хотелось быть чем-то большим, чем просто молодой женщиной, которая не может даже найти нормальную работу и вынуждена жить со своими родителями…
Я поднимаю ее подбородок.
‒ У меня нет дома. Или работы. И хотя я могу жить вечно, не желай потерять свою молодость.
Ее живот трясется, сладкий смех заставляет меня урчать.
‒ Полагаю, ты прав.
‒ Мы выясним это. А пока тебе следует отдохнуть.
Не обращая на меня внимания, она садится, ее глаза сияют.
‒ Я отдыхала весь день. Вот что я буду делать с этого момента: спать днем, мечтая с тобой, а ночью я буду с тобой. Мне нужно быть с тобой. Больше. Всегда, если бы я могла. Поскольку Эдрайол был рядом и хотел меня, я даже подумывала о том, чтобы переночевать в музее, но, возможно, мои родители, особенно мой отец, с этим не справятся.
Она снова разражается смехом, ее взгляд скользит по прихожей.
‒ Я не знаю, как я объясню все это Хопкинсу, если он когда-нибудь появится.
‒ Я не думаю, что Хопкинс вернется. Пока не разберемся с Эдрайолом.
Саммер проводит ладонями по лицу, потирая лоб.
‒ Значит, ты думаешь, что он знает…
Я быстро поправляюсь.
‒ Я мало что знаю о нем, только то, что он необычен для человека, понимающего мое предназначение. Однако я уверен, что он предпочитает быть нейтральным и не вовлеченным. Об этом свидетельствуют его подопечные и отсутствие, а также немногие настоящие экспонаты с дополнительными баррикадами.
‒ Обереги…
Все ее тело напрягается, ее охватывает страх.
‒ Сколько времени у нас есть, пока он найдет нового носителя?
‒ Возможно, это уже сделано.
Саммер бледнеет, приподнимается и смотрит на меня.
‒ Скорее всего, это займет дни или недели. Возможно, дольше. Он должен найти кого-то, кем можно манипулировать, и количество времени, которое он посвятит этому поиску, будет зависеть от формы его следующего плана. И в таком маленьком городке? Это может занять у него больше времени. Я не знаю положения вещей.
Она закусывает губу.
‒ Когда… ‒ она произносит это слово осторожно, проверяя его, ‒ …когда он вернется, чего мне ожидать?
‒ Если он сможет, он выберет кого-то близкого тебе, того, кому доверяешь. Если это не сработает, он выберет кого-то у власти, у кого есть деньги и ресурсы, которыми он может воспользоваться. В любом случае он приблизится к тебе, наступая на тебя, твою семью или друзей. Он сделает это днем, когда я буду камнем.
‒ А ты?
‒ Он не придет за мной, пока не узнает мое имя.
Ее брови хмурятся.
‒ Как нам остановить его?
‒ Саммер, я… я не знаю. Я уже давно оставил надежду одолеть его. Хотя я клянусь, что эта встреча будет другой.
Я сажусь, наклоняясь вперед, и Саммер откидывается назад, пока не оседлает меня, накинув на плечи простыню.
‒ Мне не следовало вовлекать тебя в это. Давать тебе свое имя. Даже если это было во сне.
Она щурится, ее рука приближается к отметкам.
‒ Не говори так. Если бы ты не назвал мне свое имя, мы бы никогда не встретились.
‒ Мне было так одиноко, ‒ шепчу я, опуская бровь, чтобы встретиться с ней взглядом. ‒ Одиночество, возможно, поглотило бы меня целиком, если бы ты не появилась.
Я делаю паузу, вспоминая, каким темным стал мой мир до того, как она вошла в него.
‒ Это не значит, что было правильно связываться с тобой. Ты не могла осознать риск, когда я…
‒ Прекрати так говорить.
Саммер хватает мою руку и подносит ее к губам, нежно целуя мою твердую плоть.
‒ Ты тоже имеешь право на счастье. То, что ты горгулья, якорь, не означает, что ты должен потеряться во тьме. И кроме того, сейчас все по-другому. Ты больше не встретишься с Эдрайолом, как раньше. Я тоже здесь, рядом с тобой. Может быть... ты мог бы использовать меня, нашу связь?
‒ Это слишком опасно, ‒ рычу я. ‒ Ты слишком дорога мне. Я не хочу причинить тебе боль, сломать тебя.
‒ Сломать, ‒ повторяет она это слово.
Торжественно кивнув, взглянув на свитки, ее взгляд скользнул по многочисленным дверным проемам.
‒ Здесь должно быть что-то, что может нам помочь. Я даже половины текстов не просмотрела. Возможно, мы просто не нашли то, что нам нужно.
Она смотрит на меня.
‒ Я не собираюсь ломаться. Теперь я участвую в этом, и, если мы не сбежим ‒ а я отказываюсь это делать, ‒ я понадоблюсь тебе, чтобы уничтожить Эдрайола.
‒ Я бы предпочел найти решение, которое не будет вовлекать тебя. Если мне придется…
Я хмурюсь, не решаясь сказать ей.
‒ Придется?
‒ Теперь, когда я проснулся, я могу уничтожить себя, еще один надежный вариант.
Ее глаза расширяются, а губы приоткрываются.
‒ Ты не можешь этого сделать. Пожалуйста, даже не думай об этом. Я сломаюсь, если ты это сделаешь.
‒ Я бы снял отметины, прежде чем совершить дело, ослабив нашу связь. Потеря меня ‒ это тот ущерб, который ты можешь пережить.
Спрыгнув с меня, Саммер встает, прижимая простыню к своим отметинам.
‒ Нет! Не смей. Ты не уничтожишь себя.
‒ Ты должна понять, это часть моего долга. Когда горгулья уничтожает себя, ангелы посылают новый якорь. Тот, кто не был проклят камнем. Тот, кто будет держать свое имя близко к сердцу.
На глазах у нее наворачиваются слезы.
‒ Это пипец. Ангелы создали тебя для смерти?
Я пожимаю плечами.
‒ Они просто создали инструмент для якоря демонов, а я такой, каким меня сделали. И теперь я сделаю все, чтобы ты была в безопасности.
‒ Тогда я не хочу быть в безопасности!
‒ Эдрайол будет играть в долгую игру. Ему лучше существовать, ослабленному моим существованием, уверенному в том, что его якорь имеет вновь обретенную уязвимость. Если ты станешь слишком надоедать, он убьет тебя и побудит другого призвать меня. Я не буду рисковать твоей жизнью. Пока ты в безопасности, остальное меня не волнует.