Эдрайол бросается вперед.
‒ Ты слишком слаба, чертова сука.
Он хватает меня за запястья, резко выкручивая их. Запах горящей плоти заливает мой нос, когда я кричу. Он тянет меня вперед, и я падаю на него, тяжелая дверь врезается в нас.
Я кричу. Огонь в моей груди поднимается к горлу, требуя высвобождения. Крики превращаются в визги, когда свет струится из моего рта, обжигая губы и вырываясь из меня.
Раздается треск, удар черепа о бетон, а затем тишина.
Все темнеет.
Когда я просыпаюсь, я лежу в теплой луже липкой крови, запах меди смешивается с тошнотворным ароматом вареной кожи. Я стряхиваю заползших на меня червей. Мои отметины больше не горят. А вот мое горло… В переулках мерцают огни, небо багровеет.
Медленно сев, я обнаружила на земле рядом со мной тлеющее тело. Рядом что-то шевелится ‒ кажется, червяк. Прикоснувшись к массе, я отдергиваю пальцы назад. Они остаются липкими и теплыми.
Джон.
Он мертв.
«Я убила его».
Я поднимаюсь на колени.
‒ О, нет, нет, нет.
Воспоминания наполняют меня, пахнущие автомобильным маслом и резиной, когда я вспоминаю мальчика, который играл в «Hot Wheels», человека, который так гордился своим Мустангом. «Я сделала это, я сделала это. Я не хотела этого делать!»
Мой желудок скручивается от ненависти к себе. Меня неудержимо трясет.
«Убийца».
Я отступаю.
«Убийца».
Я убила его! Он был невиновен.
«Я никогда не смогу простить себя».
Голос потрескивает, предлагая торжественный ответ.
‒ Тогда не пытайся.
Вздрагивая, я в шоке возвращаюсь к массе.
‒ Джон?
Мой взгляд обостряется на нем.
Он моргает желтыми глазами.
С зубастой ухмылкой его рот распахивается. Он возвышается надо мной.
И поглощает меня целиком.
Глава 25
Его имя
Зуриэль
Напрягаясь, мои конечности вырываются из панциря. Я выбегаю из-за стойки и бросаю взгляд на тихую комнату. Саммер здесь нет.
Она рядом.
За входной дверью раздается мяуканье, и я спешу к ней, отпираю и дергаю ее, не заботясь о том, кто меня может увидеть. Женевьева проносится мимо моих ног и вбегает внутрь.
«Беда. Беда. Беда».
С шипением и воем ее голос доносится до меня. Ее шерсть приподнялось, и от нее доносился кислый запах демонической гнили.
‒ Где Саммер? ‒ спрашиваю я, наклонившись, чтобы предложить ей руку, утешая домашнее животное.
«Аллея. Аллея. Демон. Аллея».
‒ Оставайся здесь. Так безопаснее, ‒ приказываю я.
Когда я выхожу на улицу, на меня смотрят несколько зрителей. Я рычу на них, отпугивая их, пока вокруг меня роятся летучие мыши, и иду по ближайшему переулку между музеем и пекарней.
Оттуда исходит гнилостный запах крови и смерти. Мое сердце замирает. Я бросаюсь вперед, расправляю крылья, когти скрежещут по стенам. Я чувствую ее слабо, но не исчезающую. Она ранена, слаба.
Ее скрюченная фигура прислонена к стене в конце переулка. Рядом с ней лежит обугленная масса, над которой скопились черви, пожирающие ее. Дым тянется от него, поднимаясь в воздух. Стены черные от обугливания, вокруг нее лужи засыхающей крови. Повсюду разбросаны мусор после ремонта пекарни, тяжелые кирпичи и сгоревшая печь, блокируя заднюю дверь музея. Я приседаю и тяну Саммер на руки.
‒ С тобой все в порядке, малышка. Сейчас я здесь.
Я косо смотрю на покрытую червями кучу, не в силах различить какие-либо черты в черно-красной массе.
‒ Ты снова уничтожила его.
Я все еще чувствую Эдрайола, а это значит, что его сущность сохраняется.
Саммер прижимается ко мне и стонет, когда я беру ее на руки. Ее светлые пряди сухие и вьющиеся, секущиеся и грязные. Кровь пачкает ее щеку, подбородок. Ее одежда сожжена и опалена. Ее глаза плотно закрыты, очки сняты. Они сломаны, в нескольких шагах отсюда.
‒ Пожалуйста, ‒ хрипит она. ‒ Мне нужно…
‒ Что тебе нужно? Скажи мне.
‒ Больница. Ранена…
Застыв, я качаю головой и смотрю через плечо, где уличные фонари освещают дорогу, а летучие мыши создают иллюзию ее мерцания. Если я отнесу ее в больницу, мне придется покинуть ее. Мне не будут рады. Если Эдрайол вернется, я не смогу помочь. Саммер будет уязвима, возможно, ей будут назначены лекарства.
‒ Я отнесу тебя в музей, ‒ говорю я.
Ее глаза резко открываются.
‒ Нет!
Я колеблюсь.
‒ В чем дело?
‒ Не забирай меня внутрь. Я не могу оставить его, ‒ хнычет она, ее взгляд обращен к червям. ‒ Это моя вина.
Я хмурюсь.
‒ Это не твоя вина.
От нее пахнет Эдрайолом, его кислый запах повсюду, ее присутствие слабое. Призывая так хорошо знакомую мне тишину, я не дрожу, отказываясь показать, как глубоко меня тревожит ее состояние. Я нежно осматриваю ее травмы, и, несмотря на то что обнаружил только бесчисленные царапины и синяки, Саммер вялая и не реагирует на мои прикосновения. Ничего не сломано. Кажется, этот ущерб сконцентрирован в ее сознании.
Прижимая руку к ее виску, я призываю свой свет.
Она садится, откидываясь назад.
‒ Нет.
‒ Я могу помочь тебе исцелиться, дать тебе покой. Позволь мне сделать это.
Она качает головой и потирает лоб, внезапно насторожившись.
‒ Мои отметины… они неправильные, а твой свет только ухудшает ситуацию.
Я опускаю руку. Ее слова жалят.
‒ Я никогда не хотел причинить тебе боль.
‒ Нам нужно поговорить. Убеди меня, что все будет в порядке.
‒ Мы поговорим, как только я буду уверен, что ты выздоровела. Ты слаба, измучена. Сначала я успокою твое тело.
‒ Со мной все в порядке, ‒ рявкает она, ее лицо становится жестче.
Она похлопывает себя по груди и проводит руками по телу.
‒ Видешь?
Я хмурю брови, взволнованный ее внезапным изменением.
‒ С тобой не все в порядке, ‒ предупреждаю я. ‒ Ты совсем не в порядке. Если нам придется поговорить, прежде чем ты позволишь мне исцелить тебя, мы это сделаем. Что случилось?
‒ Он вернулся. Эдрайол овладел Джоном, а я… я убила его.
В ее голосе слышно хныканье, и она ни разу не встретилась со мной взглядом, не отрывая его от обгоревших останков.
‒ Я убила его, потому что, если бы я этого не сделала, он причинил бы вред мне, нам. Я… я убийца.
Она вздрагивает.
Притягивая ее ближе, я игнорирую гнилой запах, все еще окружающий ее, и прижимаю ее голову к своей груди, ослабляя ее дрожь.
‒ Ты не убийца. Это Эдрайол.
‒ Я! Это было ужасно. Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, никогда не хотела, чтобы это произошло.
Гладя ее волосы, спину, я делаю все, чтобы облегчить ее горе.
‒ Он ушел сейчас. Ты победила, и он усвоит этот урок. Эдрайол не будет приближаться к тебе так беспечно в третий раз, после того как ты дважды уничтожила его форму.
‒ Этого недостаточно!
Саммер бьет кулаками мне в грудь.
‒ Я… я убила двух невинных людей. Я не могу убить другого. Кого он возьмет следующим? Моих родителей?
Мое сердце замирает. Ненавижу слышать такую боль в ее словах.
‒ Я больше не хочу этой связи. Я больше не хочу ничего этого! Если он заберет моих родителей…
Мои руки сжимаются вокруг нее.
‒ Мне бы хотелось, ‒ продолжает она, ‒ чтобы ничего из этого никогда не произошло. Как мне с этим жить? Я убийца. Это зашло слишком далеко.
Саммер откидывается назад и смотрит на меня с вновь обретенным ужасом.
‒ Ты сделал меня убийцей!
Я ошеломлен, мои крылья дрожат.
Она права. Если бы меня не тянуло к ней, если бы я не сопротивлялся своему желанию узнать ее, она была бы в безопасности, а жители этого города все еще были бы живы, не обременены. Если бы я не был таким эгоистом, ей бы никогда не понадобилась моя сила, чтобы защитить себя.