Каким дураком я был, ища любви.
‒ Я тебя ненавижу!
Саммер набрасывается на меня.
‒ Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу!
От ее слов вспыхивает боль, но также гнев и убежденность. Обхватив ее щеки, я заставляю ее посмотреть на меня. Ярость затуманивает ее лицо… но слез нет.
‒ Ты не убийца. Эдрайол убийца. Ты защитила себя, и если ты не можешь с этим смириться, если ты должна найти способ покаяться, тогда да, ты права, обвиняя меня.
‒ Тогда ты признаешь это, ты… монстр, ‒ выплевывает она. ‒ Это твоя ошибка. Ты такой же ужасный, как и он.
Глаза Саммер вспыхивают ледяной голубизной, пронизывая спокойной яростью.
Мои руки сжимаются.
‒ Я не похож на этого демона.
‒ Похож.
Она сжимает мои руки, впиваясь ногтями в их тыльную сторону.
‒ Ты хуже ‒ ты неудачник. Ты утверждаешь, что создан ангелами, но в тебе нет ничего святого. Твоя бесполезность делает тебя ужасным.
Я едва помню ангелов, создавших меня, так быстро я был брошен в этот мир. Их команды были прямыми: уничтожить демона. Первое наказание ‒ камень. Второе означает самоуничтожение. Как якорь, погребенный в тишине, мой успех заключался в моей преданности тьме, моем повиновении их приказам. Раньше было достаточно изоляции и одиночества, и все это ради этого мира. Я смирился с чистилищем, пока она не истекла кровью…
‒ Признайся, ‒ настаивает она. ‒ Назови свое имя и исповедуйся в своих грехах! Ты просто еще один замаскированный монстр!
Мои губы кривятся от желания сказать все, что ей нужно. Все, что поможет ей оправиться от боли, которую я ей причинил. Ее счастье ‒ это все, чего я когда-либо хотел.
Саммер права, я монстр.
И она ошибается. Я не потерпел неудачу, не совсем. Я не сделал того, что приказали мне ангелы, уничтожив их сбежавшего демона, а они в ответ прокляли меня своим безотказным затвердеванием. Несмотря на эти неудачи, моя солидарность увенчалась успехом ‒ Эдрайол по-прежнему ослабевал под моим присмотром.
Ее губы кривятся.
‒ Признайся, произнеси свое имя. Признайся мне, кого, по твоим словам, любишь.
‒ Я подвел тебя, Саммер, поступил неправильно с тем, кого люблю больше всех остальных, и я хотел бы любить тебя на расстоянии, никогда не просыпаясь, никогда не называя тебе своего имени. Но этого, этого признания ты от меня требуешь? Заявить о своей никчемности?
Затвердевая, я выпрямляюсь.
‒ Это не так.
‒ Трус!
Она вскакивает на ноги, ее лицо искажается от отвращения, когда она указывает на кровавую массу и соседних червей.
‒ Если бы ты любил меня, ты бы потребовал эту смерть и снял с меня это бремя! Не я убийца, а ты!
Ее глаза сверкают желтым.
Я замираю, не позволяя ужасу проявиться.
Прижимая ладонь к груди, я понимаю, почему наша связь ‒ не более чем шепот… «Эдрайол овладел ею». Вот только не вся надежда потеряна. Есть шепот, слабая нить. Частичка ее все еще охраняет мое имя. Как он, должно быть, мучает ее в ее собственном сознании, вынуждая мое имя из ее слабеющего духа.
Она борется, но не совсем проиграла.
Саммер бросается на меня, ее кулаки бьют меня по груди.
‒ Это меньшее, что ты можешь сделать! Я никогда не хотела ничего этого! Кому может понадобиться такое отвратительное существо, как ты? Тот, кто манипулирует моими мыслями и эмоциями, обманом заставляя меня думать, что ты тот, кем ты не являешься. Я не хочу быть связана с такими, как ты, ‒ я никогда этого не хотела. Я должна была покинуть этот дерьмовый город и сделать в своей жизни гораздо больше!
Я хватаю ее за запястья и отрываю от себя.
‒ Остановись.
Ее губы поджимаются, когда она плюет мне в лицо. Отпустив одно из ее запястий, я вытираю ее слюну, пока она продолжает бить по перилам.
‒ Ты заслуживаешь этого и даже большего, зверь.
Я снова встречаюсь с ней взглядом.
‒ Ты простишь меня, если я признаюсь?
Саммер замирает, склонив голову набок и щурясь.
‒ Да.
Она дергает запястье, пытаясь выскользнуть из моей хватки.
Я держусь твердо.
Она напрягается еще больше, когда я обхватываю ее щеку и наклоняюсь к ее уху. Я прикасаюсь к нему губами, пробуя Эдрайола.
‒ Признаюсь, я монстр. Я ‒ все, в чем ты меня обвиняешь.
Саммер прислоняется ко мне.
‒ Если ты действительно это имеешь в виду, ты назовешь свое имя. Как еще я могу тебе верить?
Ее пальцы пробегают по моим волосам, когда она прижимает свою грудь к моей груди. Прижимаясь ко мне, ее тугие соски пронзают меня.
‒ Скажи это, ‒ стонет она.
‒ Меня зовут… ‒ мои губы ласкают ее ухо, ‒ Эдрайол.
Глава 26
Жесткие истины
Зуриэль
Эдрайол отталкивается от меня и отбрасывается назад. Я прижимаю его тело ‒ тело Саммер ‒ к своему, прижимаю его руки к своей груди. Борясь, он бьет ногами и руками. Когда это не помогает, он притягивает тени ближе, пытаясь освободиться.
‒ Убери от меня руки! ‒ кричит он голосом Саммер.
Слушая ее, я колеблюсь. Хотя это не она. Это Эдрайол в моих объятиях.
Я завожу его запястья за спину, держа оба в одной руке. Подхватив его, я сильнее прижимаю его к себе.
Он извивается, ерзает телом Саммер в поисках рычага, и мне приходится схватить его так сильно, что я рискую поранить ее.
‒ Все в порядке, ‒ воркую я, желая успокоить настоящую Саммер, которая, как я знаю, находится внутри. ‒ Скоро все это закончится.
‒ Да, ‒ насмехается Эдрайол. ‒ Так и будет.
Мое лицо становится жестче. Он не осмелился бы убить ее ‒ по крайней мере, не так быстро ‒ не сейчас, когда он так близок к тому, чего хочет. Он будет использовать ее тело, пока сможет, выскрибая мое имя из ее памяти, уверяя, что я ее тоже не убью.
Он вскрикивает, извиваясь на моей руке.
‒ Поставь меня! Это я! Пожалуйста! Ты делаешь мне больно! Это Саммер!
Я отступаю к музею, требуя от защитных чар ослабить его и подготовиться к его содержанию. Может быть, тогда я смогу связаться с Саммер и как-нибудь ей помочь. Эдрайол перестает сопротивляться и замирает, поскольку его просьбы не затрагивают меня.
Когда я выхожу на улицу, то слышу крики пешеходов. Не обращая на них внимания, я направляюсь в музей. Я не спал всего несколько минут, но для Саммер минуты ‒ это вечность, подвергающаяся мучениям Эдрайола. У меня мало времени. С каждой секундой наша связь ослабевает, и в любой момент она может разорваться, предоставив ему мое имя и сделав меня покорным слугой Эдрайола до конца времен.
Он снова врывается в меня, когда я добираюсь до двери, корчась, когда я ее открываю. Женевьева шипит, убегая глубже в магазин, когда я швыряю Эдрайола внутрь. Он шлепается по полу, когда я запираю дверь, швыряя перед ней ближайший книжный шкаф. Для того, что вот-вот произойдет, никто не должен входить. Никто из нас не уйдет.
Поворачиваясь, я сталкиваюсь с демоном. Эдрайол снова встает на ноги, и по его лицу текут настоящие слезы.
‒ Зачем ты это делаешь? Почему ты делаешь мне больно? Я думала, ты любишь меня!
Он обхватывает себя руками и трясется, пытаясь казаться маленьким.
‒ Что я тебе сделала? Это я, Саммер. Саммер! Я тебя люблю!
‒ Прекрати нести чушь, ублюдок.
Ненавижу слышать из ее уст это слово «люблю», произнесенное им.
Саммер так и не призналась мне в любви. Еще нет. И все же я это чувствую. Ее обожание просачивается в меня, но не было времени для романтических слов и разговоров о таких вещах. Если мы не сможем быть вместе, это только усложнит наше будущее. Я понял ее молчание. Меня это не беспокоило, за исключением того, что теперь, слушая, как Эдрайол говорит от ее имени, насмехаясь над ней, я жажду ее признания.