Выбрать главу

Давно я заприметил огромный стеклянный куб с округлым фиолетовым затемнением внутри… Сверху, начищенный до рези в глазах, возвышался колпак. Однако ничего сверхъестественного в этом экспонате я не обнаружил. Чернильница как чернильница. Да и в современном делопроизводстве она, образно говоря, вымерла, как в доисторические времена вымер динозавр и ему подобные гигантские пресмыкающие. Здесь, в музее, потомкам чернильницы был посвящен особый раздел, представленный набором укрупненных авторучек — от устаревших до последних новейших систем.

Карл поскреб по монолитному стеклу пальцем и подтвердил:

— Да, да, из-за этой чернильницы!

Я стал сосредоточенно рассматривать колпак, острые края стеклянного куба Карл, если соизволит, сам объяснит повышенный интерес учрежденцев к данному экспонату.

— Здесь, — продолжат Карл, — есть одна тайна.

Карл наклонился и еле слышно прошептал мне на ухо слова, которым я не поверил.

— Души?.. Сотрудников?.. Не может быть! — отпрянул я.

— Запомни, — оскорбился Карл. — Я никогда не вру. Если я сказал — души, значит — души. Их можно даже увидеть невооруженным глазом, когда происходит переселение. Зрелище необыкновенное!.. Вместе с видимой частью переселяется и нечто невидимое. Нужны доказательства? Пожалуйста. Ну-ка, приложи ухо к чернильнице!

Ушная раковина ощутила прокладную поверхность стекла, и я услышал странную звуковую смесь — плач, смех, шепот, выкрики… В этом сплетении звуков было что-то необъяснимо жуткое.

Мне стало не по себе.

— И моя душа будет… там?.. — горько спросил я.

Карл, нахмурившись, процедил:

— А чем ты хуже других? Правда, с тобой будет трудней, ты будешь долго сопротивляться… А напрасно. Легче прозябать на этой бренной земле, если ты освобожден от ненужных флуктуаций.

Карл заскучал. И вдруг зло выпалил:

— Сколько времени я трачу зря! Вместо благодарности — нелепые вопросы! Ты, Чек, начинаешь меня раздражать.

Совсем расстроившись, я решил отныне молчать.

И тут глухо, как из преисподней, прозвучал голос:

— Господин Карл! По второй авеню идут демонстранты.

— Опять! — вскипел Карл. — Разогнать! Расстрелять беспощадно!

Он резко повернулся лицом ко мне и озабоченно сказал:

— Я должен тебя покинуть. До завтра.

— Пока, — вырвалось у меня.

— Что?! — зловеще взмахнул руками Карл. — Как ты смеешь!..

— До свидания, господин Карл.

— Не забывайся. Нам вместе работать, и я этих штучек не потерплю. Программа на сегодня не исчерпана. Дальше пойдешь один. В сущности — остался зал заседаний. В нем прекрасная библиотека. Дверь рядом. Ознакомься как следует, завтра в девять ноль-ноль обо всем доложишь. Можно брать и трогать все, кроме глобуса. Усвоил?

— Да, господин Карл.

— Затем Ри объяснит остальное.

— Спасибо, господин Карл.

Карл оценивающе глянул на меня — нет ли подковырки, заложил руки за спину, толкнул дверь ногой и вышел. Я остался один, с мрачным настроением в странном музее, запрятанном глубоко под землей. Вопросы, наседавшие на меня со всех сторон, я разом отбросил, как опытный фехтовальщик ударом шпаги парирует нападение своих соперников. В самом деле — для чего терзать себя догадками, предположениями, когда неизвестно самое главное. Будет время — хорошенько поразмыслю, может быть, что-то и пойму.

А чернильница с замурованными душами живых людей действительно впечатляет. Стеклянная гробница с музыкальным, раздирающим сердце сопровождением. Разве такое забыть! Страшное сооружение, но увидеть его, может быть, все-таки стоило… Я еще раз послушал напевные стенания за толщей прозрачного монолита и подумал: «А ведь Карл загонит и меня… Но разве можно человеку без души?..» Сверкнула важная мысль, почему-то связанная со словом «человек», но я успел зафиксировать лишь вспышку и понять: она озарила во мне самое главное!

Теперь — в зал заседаний. Помещение оказалось весьма внушительных размеров. Собственно книги находились в стеклянных широких шкафах вдоль одной стены. Остальное пространство занимала обширная паркетная площадка, обрамленная в несколько рядов резными мягкими стульями. В центре площадки установлен макет Земли. Часть макета покоилась в металлической чаше, напоминая огромный корявый плод, перевернутый стеблем вниз для обозрения. Ни картин, ни украшений — стены белые, гладкие, высокие.

Было велено ознакомиться. Что ж, заглянем в шкафы. Едва распахнул стеклянные створки — ахнул. Какой великолепный вид! Неисчислимая книжная армада выстроилась, как на параде. Многотомные издания, тщательно подобранные по цвету и высоте, ослепительно переливались золотыми и серебряными завитками.

Читаю на корешке: «Карл Великий. Статьи и выступления», на соседнем корешке: «Карл Великий…». На следующем: «Карл Великий…» Оказывается, все книги принадлежат перу Карла Великого, и во всех — статьи и выступления! Конечно, я сразу догадался, что это не тот Карл Великий, известный монарх; знаменитый король франков и господин Карл, так сказать, однофамильцы.

Содержимое следующего шкафа еще больше поразило меня: и здесь оказались статьи и выступления Карла Великого!

Миновал еще два стеклянных пролета со статьями и выступлениями, и наконец — находка! Карл, чего я никак не ожидал, оказался весьма плодовитым стихотворцем: сотни самых разнообразных изданий были густо заполнены стихами и поэмами. Каждый том открывался фотоснимком поэта. Печально прикрытые глаза, выразительный полупрофиль, ниспадающие на плечи белокурые локоны долженствовали подчеркнуть поэтическую натуру и редкое творческое дарование автора. Читаю наугад.

Сгустились сумерки. Во тьме Невмоготу вдруг стало мне. Забушевала в жилах кровь. Я понял: это, брат, любовь.

Переворачиваю страницу.

Ползли вдоль берега туманы, И громко блеяли бараны. Шли облака издалека, А тигр шел из тростника…

В какие края направлялся тигр — читать не захотелось. Полистал книгу, полюбовался на талантливые рисунки, выхватил несколько заголовков: «К тебе, моя любовь», «Поэма о счастье», «Лирические этюды», «Не смей!», «Нет, не поверю»…

Любопытно, а какие же темы затрагивает Карл в своих статьях? Я вернулся к соседнему шкафу, извлек несколько книг. А вот какие: «Так называемый бюрократ и его роль в мировом прогрессе»; «От чернильницы к механизмам с автоматической подачей чернильной пасты»; «Роль транспортера при загрузке и выгрузке в складах глубинного залегания»; «Использование космических аппаратов для слежения за мелкими наземными объектами» (Ого! — удивился я); «Вопросы психологии и воспитание стойкости у солдат в условиях современной войны» (Ого! — опять удивился я); «Музыкальный момент в стихосложении»; «Значение чернильной пасты для оформления технической документации» и так далее и тому подобное. Интересы Карла были поистине безграничны и зачастую неожиданны.

Видимо, не следовало ограничиваться лишь поверхностным просмотром текстов. Один из них я решил внимательно прочитать.

«Досточтимые господа! Рад приветствовать вас за этим деловым столом в таком солидном, многоуважаемом составе. Каждый из Вас прославлен неувядаемыми доблестями и внес личными стараниями свою лепту в совершенствование механизма умножения славы и благополучия. Однако…»

Нет, не смог я одолеть весь текст. Книгу захлопнул, вернул в шкаф и с чувством освобождения придавил золотое великолепие стеклянными створками. Осталось подняться на пятый, то есть на третий этаж и получить у Ри дальнейшие инструкции.

Я повернулся к выходу, мой взгляд натолкнулся на глобус. Очень уж необычный был этот шар, слишком корявый. «Кто меня осудит, если я подойду поближе и как следует его рассмотрю?»