«Но сначала займемся Фрэнком, – сказала я себе, – попробуем выяснить, как он влез в это дело, а потом уж разберемся с Паулой». Тем более что Натан с Марком, проживая в одном доме, могли легко обвести меня вокруг пальца. Паула могла прекраснейшим образом жить у Марка, а часть времени проводить этажом выше. Что ей мешало? И как я смогу их поймать? Дело мне предстояло нелегкое.
Для начала я перерыла кабинет Фрэнка сверху донизу. Однажды утром, как только он ушел, я включила его компьютер и порезвилась в файлах. Потом добралась до тетрадей и записных книжек, переворошила стопки исписанной бумаги и разрозненные листы, просмотрела все, на чем имелась хоть какая-то запись, сделанная его рукой, и составила себе кое-какое представление о том, какими путями он шел в своих поисках. Что хорошо, когда имеешь дело с человеком, причастным к литературе, – такие никогда ничего написанного не выбрасывают (что вообще-то смешно) и потому хранят у себя целые горы ящиков, коробок из-под обуви и прочих емкостей, предназначенных для их архивов – весьма удачное украшение для гостиной.
Я разместилась на ковре, под солнышком, спиной к широко открытым окнам, разложила перед собой результаты своих изысканий и обреченно вздохнула. Несмотря на весь этот бардак, мне было хорошо видно, что некоторые элементы, которые я не успела просмотреть как следует, не имели отношения к делу Дженнифер Бреннен. Например, какие-то встречи, имена, записки были связаны скорее с его мерзкими сексуальными наклонностями. И таких набралось немало. Но я тяжко вздыхала еще и потому, что работа но сортировке этого хозяйства мне предстояла адова, а за окнами, вопреки всем нашим попыткам уничтожить этот мир, сделать его непригодным для жизни и отвратительным, наполнить его до краев нашей грязью, глупостью, ненавистью, вопреки всем нашим проклятущим усилиям, направленным на то, чтобы его испоганить и похоронить под нашими же бомбами, – несмотря на все это, за окнами простиралось великолепное синее небо потрясающей, абсолютной красоты, вовсе не располагавшее к тому, чтобы в такой день вкалывать как лошадь.
Я растянулась на ковре, подложив локоть под голову, на лицо мне падал солнечный свет, и я как будто загорала на берегу океана в бикини с осиной талией. Город мне надоел до смерти! Мне осточертело служить в полиции. Осточертело смотреть на людей, которые сражаются друг с другом, на людей, которые убивают, мучают, ненавидят друг друга, трахают друг друга, во всех смыслах этого слова, исходят злобой друг к другу, уничтожают все, к чему прикасаются, присваивают чужое и предают; достало меня это все! Мне было так хорошо на этом ковре. Пусть бы все они провалились!
Полежав еще немного, я решила доставить себе дополнительное удовольствие после этого сеанса загара. Я отправилась за двумя таблетками амфетамина и шоколадным кексом и, выпив большой стакан апельсинового сока, вернулась на солнышко. Я размышляла, как бы нам с Натаном свалить из города на весь уик-энд. Когда мне хотелось расслабиться и немного подсластить себе жизнь, я принималась размышлять, как бы нам с Натаном смыться на весь уикенд, и это были приятные мысли. Разумеется, нам никогда это не удавалось, но не стоит терять надежду.
Как раз в этот момент мне и позвонил Натан:
– Мэри-Джо, ты дома? Что это ты там делаешь?
– Строю планы на наш совместный уик-энд.
– Ну, хватит шутить! Что делать-то будем?
– А почему бы тебе не зайти ко мне? Заглянул бы…
Признаю, я дала маху с этим пружинным матрасом. Трахаться на нем – все равно что вывесить на входной двери табличку, извещая о происходящем всех на свете. Шум от него оглушительный! Мы с Фрэнком в свое время целый день провели в демонстрационном зале магазина и пробовали различные модели, пока не появился молодой продавец, симпатичный и любезный брюнет, который разобрался, что нам нужно.