— Я тебя встречу внизу. — Инка произнесла это так, как будто делала ей великое одолжение.
Через несколько минут в вестибюле подъезда — тоже испанское слово, появилось тощее существо, ростом не выше метра пятидесяти, облаченное в полосатую униформу — халатик с передником. Серые хилые волосики не способные украсить столь же серого Инкиного личика были завязаны в пучок. Ногти на пальцах были распластаны, имели лопатообразную форму и Вика про себя, автоматически диагностировала ей заболевание кроветворной системы и сердца.
Инка видела, как новоиспеченная служанка-интеллигентка волнуется. Она посмотрела нее, как на полную идиотку.
— Ничего не бойся. Они люди хорошие. — Утешила снисходительно.
— Я же ничего не умею делать! Я же белоручка! — почти истерически вскрикнула Виктория, вдруг осознав, что сейчас закроется эта дверь и за ней начнется другая жизнь, к которой она была совершенно не готова. И сможет она с этим справится, или нет, неизвестно. Ей было ясно, что требования у синьоры Долорес очень высокие.
— Зачем тогда приперлась сюда, если белоручка? Здесь пахать надо, не знала? И терпеть. Ну, что уже теперь. Не бойся. — Повторила Инка. — Работай и все. Делай то, о чем тебя просят и никакой инициативы.
— Да?
— И готовить я по-испански не умею.
— Бердуру приготовишь. Подумаешь, овощи она отварить не сможет!
— Бердуру? Слово очень похожее на русскую бурду.
— Может быть. Картошку же дома варила, а здесь картошка, морковка, фасоль, лук… Просто отварить и все. Вот такая бурда-бердура. Воду слить, а оливковым маслом они сами по вкусу польют. Долорес покажет, не волнуйся. Она все тебе покажет. И не вздумай им пельмени лепить! Они равиоли едят и конольоносы. Им насрать на наши блины и борщ.
— Ясно.
— Не ясно, а по-испански отвечай — кларо.
— Это что с Кларой связано?
— Оттуда. — Коротко ответила Инка, явно давно постигшая этимологию происхождения слов.
— А теперь ректо…
— Как это ректо?
— Ректальный проход знаешь?
— Прямая кишка, ну?
— По-испански, значит, прямо. А потом директо?
— Вроде…
— Ага. Директор, хорошо нам известный всегда идет только прямо. Поняла?
И они вошли в роскошную квартиру. Из глубины ее вышел человек, крепко сложенный и довольно высокий. Понятно, хозяин.
— Буэнос диас. Я — Виктория. — Отрекомендовалась она.
Мужчина был породист. Но глаза у сеньора Хосе мягкие, приветливые. Он с интересом оглядывал ее, и Вика смутилась. Хорошо, что запасные шлепанцы успела надеть в лифте. Наверное, ни разу в жизни она не выглядела так нелепо в глазах такого интересного мужчины!
Потом они с Инкой снесли в гараж приготовленные для поездки вещи.
— На месяц тряпок, конечно, она набрала больше чем надо. Ну, уж у нее такая манера. Она еще и в Тоссе будет покупать, посмотришь. Любит это дело. Богатая. У нее завод пластмасс, завод шампанского, виноградники, земля, целая деревня налог ей платит.
— А у него? — вставила Вика.
— У Хосе-то? У Хосе ничего нет, кроме мамочки. Он крупный чиновник был, сейчас на пенсии. Химик, в формакологии работал. Мужик умнейший, не голова у него, а дом советов, а денег нет. А мне уже эта Тосса осточертела. Я же тут три года работаю. На машине Долорес поедете. — Сказала Инка. — Новенькая БМВуха, красавица. Смотри, на будущее. Это их паркинг на две машины. Вот они, эта Мерседес Хосе. А это его мотоцикл. Он любит повыпендриваться, хотя самому 62 года. Не молоденький. Но это по-нашему. Хотя для них это не возраст. У них старые кони борозды не портят! Моему мужу 54, ни разу не был женат… до меня.
— Так ты замужем за испанцем?
— Ну, да. Год назад вышла. А много лет назад, еще студенткой я ходила замуж за кубинца.
— Вон что! — протянула она, понимая, откуда у Инки такой перфектный испанский.
— У меня дома, в Ровно, дочь 18 лет, красавица.
Теперь можно было легко догадаться, почему Инка приперлась в Испанию.
Тосса де Мар
Месяц август в курортном городке Тосса де Мар пролетел для нее, как ветерок над зелеными холмами. Апартаменты хозяев находились на первой линии у моря. Это была скромная и одновременно достойная квартира в стиле хай-тэк, где было все, что необходимо культурному человеку. С великолепного балкона открывался волнующий вид на море и желтый пляж, вдали на волнах качались многочисленные барки. Море было синим и зеленым, в зависимости от времени дня и солнца. С другой стороны Тоссу обнимала гряда невысоких зеленых холмов.
У нее была своя комната с телевизором и одной картиной на стене — копией Сезанна, с окном на улицу, из которого хорошо было видно кафе под яркими зонтиками и лавка с сувенирами в колониальном стиле.