Пока ждали прибытия, по строю учеников шли пересуды по поводу того, кто и как появится.
- Они прилетят на м…метлах! Серьезно гов…ворю! – объяснял ежившийся от холода шестикурсник-гриффиндорец Ли Джордан достаточно громко, чтобы мы его слышали.
- Нет, они ап…п…парируют! – возражал Симус Финниган.
- Симус, с…сколько раз тебе гов…ворить, что в Хог…гвартс н…нельзя ап…п…парировать! – не могла не вставить пять копеек Гермиона Грейнджер.
На улице начало темнеть, а пронизывающий ветер делал свое дело, и единственными, кто чувствовал себя относительно спокойно, были «русские», как за глаза называли в школе меня, Сьюзен, Дафну, Асторию и тех, кто успел, общаясь с нами, нахвататься русских обычаев.
- Кажется, приближается делегация Шармбатона! – внезапно сказал Дамблдор, стоявший в заднем ряду среди остальных преподавателей.
- Где? Что? Как? – по толпе мгновенно пошла волна вопросов.
По темно-серому вечернему небу неслось нечто больших размеров. При приближении это нечто оказалось большой каретой, выкрашенной в голубой цвет, в которую была впряжена шестерка лошадей. Когда же карета достаточно жестко приземлилась на газон возле школы, то оказалось, что карета высотой с трехэтажный дом и ширины соответствующей, ну, а лошадки, которые ее тянули, оказались размером примерно с паровоз, бишь метров двенадцать в длину и пять в высоту, а помимо этого, еще и крылатые. На двери кареты был нарисован герб, щит с двумя перекрещенными ВП, каждая из которых испускала по три золотые звездочки, и три золотых же лилии, означающие принадлежность к Франции. Непонятно только, за кого здесь французы, за наших или нет. Судя по карте, Франция здесь одна.
Карета остановилась, и из нее вышла весьма внушительная дама. Внушительная – это потому, что была она ростом с Хагрида, то бишь метра так три как минимум.
Внешности мадам была вполне себе миловидной, но одета недостаточно тепло для промозглой британской погоды.
Дамблдор, а следом за ним и вся школа, принялись аплодировать.
Французская мадам улыбнулась, и пошла навстречу нашему строю. Неуважаемый директор был роста ей по пояс, и ему для того, чтобы приложиться к руке, практически не пришлось сгибаться.
- Моя дорогая мадам Максим! – растроганно произнес он. – Добро пожаловать в Хогвартс!
- Дамблё-дор! – грассируя произнесла мадам Максим. – Надеюсь, Ви поживаете ‘орошо?
- Прекрасно, совершенно чудесно, благодарю Вас!
- А вот мои уш’еники, – показала мадам Максим на небольшую стайку девчат. Хлопцев не было ни одного, стало быть, Шармбатон – школа женская. Легкая французская форма прекрасно подходила для теплой средиземноморской осени, но совершенно не годилась для сырой и ветреной шотландской погоды, а потому два десятка мадмуазелей дрожали как осиновый лист.
- Рюсские уже п’ибыли? – спросила Дамблдора мадам Максим.
- Еще нет, они что-то задерживаются, – ответил директор. – Каркаров не опоздал бы так. Мы ждем их с минуты на минуту. Вы бы хотели остаться с нами на улице, или пойдете в замок, чтобы согреться?
- С Ваш’его позвол’ения, я би пошла сог’еться, но вот мои лошади…
- О них позаботится наш преподаватель по Уходу за магическими существами.
- Мои лошади т’ебуют ‘орошей силы, они ошшень сильны.
- Уверяю Вас, Хагрид прекрасно справится с этой задачей.
- Хм, тогда пе’едайте, пожалуйста, этому месье ‘Агрид, што мои лошади пьют только односолодовый уиски.
- Мы позаботимся об этом, мадам Максим.
Кивнув головой, французская мадам собрала своих подопечных и увела в замок. Не знаем, не знаем, как на мой взгляд, так по теплоте внутренний комфорт здесь не слишком отличается от забортного, щели в оконных рамах такие, что все тепло тут же улетает. Кто-то на согревающие чары надеется, мне же как-то по старинке привычнее, вручную и на дровах. Как результат, только у нас на Хаффлпаффе и тепло, а все потому, что я с первого курса решил топить по-русски, заделал наглухо все щели в рамах, а на уроки с первых же морозов стал ходить в ватнике, чтоб не закоченеть, и к этому же подруг своих приучил.
После прибытия француженок пошли пересуды, как же будет выглядеть появление команды из СССР. Те, кто был выходцем из магического общества, потерялись в догадках. Все же для здешних магов Советский Союз оставался тайной за семью печатями, да и для меня, пожалуй, тоже. В здешнем его воплощении мне бывать еще не доводилось.
Тем временем из-за холмов, оттуда, куда уходит озеро, стал виден густой дым. Дымное облако становилось все ближе и ближе, пока, наконец, из-за дальнего мыса не показался огромный белый пароход, густо дымящий из двух труб. На корме, насколько позволил взгляд, различаю до боли родной красный флаг с серпом и молотом, на трубах – красная полоса, а на носу – надпись:
ЛЕНИН
LENIN
А я-то думаю, с чего бы то вдруг домовики затеяли на берегу озера строительство масштабной причальной стенки, возле которой смог бы свободно встать линкор. На том причале нефтяные цистерны и угольный склад поставили, и всю неделю домовики пахали как проклятые, загружая уголь и закачивая нефть. А оно вон оно что!
Советский пароход тем временем подошел к причалу. Загрохотал в клюзе отдаваемый якорь. Ну-ка, встретим дорогих гостей, по щучьему велению, по моему хотению…
На школьной стене появился большой раструб громкоговорителя, из которого зазвучала мелодия государственного гимна СССР:
Союз нерушимый республик свободных
Сплотила навеки великая Русь.
Да здравствует созданный волей народа
Великий, могучий Советский Союз!
Славься, Отечество наше свободное,
Дружбы народов надежный оплот,
Знамя советское, знамя народное
Пусть от победы к победе ведет!
Гимн здешнего Союза точь-в-точь такой, как был в прошлый раз, причем не брежневской, а сталинской версии. Тот самый, где «Нас вырастил Сталин, на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил». Это я еще тогда узнал, когда новогоднее поздравление товарища Машерова в первый раз в доме Тонксов по телевизору смотрел. Тогда как раз полную версию гимна проигрывали, вот я и послушал.
«Ленин» отдал швартовы. Опустили трап, и по нему стали сходить гости из Советского Союза. Возглавлял их колоритный мужик высокого роста с усами и окладистой бородой, одетый в длинное пальто и меховую шапку. За ним выгрузились и пошли строем тридцать советских курсантов, все до единого тоже в шапках и теплых полушубках.
Четверо самых широкоплечих, что выходили последними, вели на цепи четырех больших бурых медведей в ошейниках с красной звездой. Медведи несли на спинах большие вьюки.
- Доброго вечера, мистер Дамблдор! – по-вологодски окая, представился бородач. – Рад с Вами познакомиться, меня зовут Степан Никонов, и я возглавляю нашу делегацию на время Турнира.
- Рад знакомству с Вами, мистер Никонов, – Дамблдор поморщился при виде русского коллеги, так разительно контрастирующего с ним самим, но виду не подал. – Проходите в Большой Зал, ваши французские коллеги уже прибыли, мы ожидали только вас.
- Ну, это ничего страшного, – ответил товарищ Никонов, переходя на русский. – Пойдемте, ребята, нас тут уже ждут.
Пошли, впрочем, не только советские делегаты, но и все ученики Хогвартса, то бишь мы. На входе в Большой Зал, конечно же, дело просто не могло обойтись без второй части торжественного приветствия. Пока Дамблдор, МакГонагалл и иже с ними думали, кто в Хогвартсе способен безо всяких палочек материализовать громкоговоритель и воспроизвести советский гимн, еще один музыкальный привет не заставил себя долго ждать.