Вован махнул рукой:
- Все летает там, у границы купола… Ждут они, типа… На самом деле пытаются какую-нибудь дырочку найти и пролететь. Но у этих инопланетян все четко, нах – идеальная поверхность. Пытались с ними несколько раз тудым-сюдым - решить вопрос, чтобы хотя бы один корабль пропустили – типа для налаживания связей, но те ни хрена…
- Она бы инопланетянам хряка от твоего дядьки предложила – те сразу бы дырочку открыли…
- Не, у них хуже, чем у иностранцев - все только по правилам.
- Да, скорее бы уже всех стерилизовали… - Вздохнул Авдей.
Следующим вечером Владимир Богомолов в компании с новыми знакомыми из комиссии бродил по улицам Лхасы. Как и Авдей, он был сильно впечатлен картинами старости и болезней. «Про блевание только Авдюха зачесал… Или, может, это он такой слабак, а я – нормально держусь» - самодовольно повторял про себя новоявленный «стерилизатор-наблюдатель». Аборигены действительно совсем не стремились отказываться от функции продолжения рода, несмотря ни на даруемое бессмертие («Во дебилы…» - удивлялся Вован), ни на материальную помощь и эвакуацию из резервации. Поэтому график работы комиссии был отнюдь не напряженным: неторопливые обходы поселений с утра, осмотр достопримечательностей после обеда и посиделки в гостинице вечером. Вован с любопытством расспрашивал «коллег»:
- А почему всегда сначала стерилизуют, а уже потом ген бессмертия вживляют?
- Что за глюпый вапрос… - Высокомерно отвечал финн Тойво, владевший русским и не любивший пользоваться автоматическим переводчиком, - гена ведь перейдет по наследству. Мало ли с кем этот паринь или дэвушка до стерилизэйшн… И начнет тогда народ бессмертный плодиться, который уже никак не сделаешь потом стерилизовать, раз они и так бессмертный. И тогда прейти полный пей здесь, как вы говорьите…
- А насильно? Стерилизовать здесь всех нахрен и резервацию закрыть.
Тойво сначала непонимающе посмотрел на него, потом грустно вздохнул:
- А пакт о гуманность? Я понимает. Хорошо понимает - я тоже устал здесь ездить…
Портье в гостинице говорил им о каких-то «классных барах» в городе, но почему-то ни у кого не возникало желания выходить без надобности из пятизвездочной гостиницы в туземные поселения, где царили старение, болезни и смерть. Вместо этого сотрудники комиссии к вечеру обычно собирались в лобби – поболтать, пошутить с обслуживающим персоналом из местных, выпить бутылочку пива.
В их группе никто, кроме Вована, не мог похвастать работающими на межзвездном корабле знакомыми, и потому благодаря своей подруге Маринке он быстро стал центром всеобщего внимания. Каждый вечер в очередной раз с увлечением рассказывал фантастическую историю встречи землян с инопланетным разумом:
- Короче, они очень хотели долететь до конца солнечной системы. Там, сука, давно какая-то загадка была. Сколько раз туда беспилотники не тыкались, как только долетят до какой-то хери – там херась! – с ними какая-нибудь херь происходит.
- Сбейваться с курса? – уточнил Тойво.
- Хер знает… То сбивались, то пропадали, то, суки, просто зависали в одном месте.
- Как это? – Не понял Тойво, – это же против космический закон. Если у объект есть скорость и нет никакой внешний сила, он только всегда лететь… Вакуум…
- А вот… Говорю же – хер знает… - Вован артистично развел руками. – И вот, короче, им первым предстояло узнать, что за херь там происходила.
- И что за херь? – Захваченный историей, Тойво приоткрыл от волнения рот.
- Там был глаз, нах!
- Какой глаз? – Совсем потерялся Тойво.
- Глаз ихнего, сука, инопланетного разума. Короче, корабль подлетал уже к концу солнечной системы. Все приборы-компьютеры работали без проблем. Оставалось всего сто тысяч километров, и тут…
- Ну? – Тойво поднял от нетерпения брови.
- Открылся глаз, нах! Гигантский глаз – прямо перед ними. И на всех компьютерах-приборах, короче, такая надпись: «Прошу остановиться. Космический пост номер такой-то».