День прошел как обычно. Информационно-просветительские беседы с местными, прогулка по улицам Лхасы. Вовану этот распорядок уже порядком наскучил. Он раньше обычного вернулся в гостиницу, поднялся в номер и завалился спать. Но вечером его разбудил неуверенный стук в дверь. Вован поднялся с кровати, открыл. Перед ним стоял портье, местный парнишка лет двадцати, и смущенно теребил в руках свою шапочку.
- Извините, сэр. Можно вас спросить, сэр?
- Давай без «сэров». Чё там?
- Видите ли, сэр, я со своей невестой хочу стерилизоваться.
- Круто! Правда… - Вован досадливо почесал затылок, вспомнив про уехавших стерилизаторов. – Правда, наши стерилизаторы сегодня улетели…
- Мне сообщили, что вы тоже стерилизатор. Я к руководителю сначала подошел, мадам Делайле, и она сказала, что остался стерилизатор-наблюдатель, то есть, вы, и что вы нас стерилизуете, и потом мы с невестой сможем вместе с вами уехать из резервации.
У Вована появились нехорошие предчувствия. Инструкцию к аппарату он так и не прочитал, и сейчас даже не представлял, с какой стороны к нему подходить. Мальчишке-портье и его невесте еще можно было навешать лапши на уши, но если об этом уже знала Делайла…
- М-м, ладно… - Пробормотал он. – Я, короче, сегодня подготовлю аппарат, и завтра - чин-чин - все устроим.
- Но сэр, комиссия ведь улетает завтра утром, - не поддался на уловку портье. – Мадам Делайла сказала, что стерилизовать нужно сегодня, чтобы успеть подготовить документы на выезд.
В тот же момент мелодично звякнули створки лифта, и в коридоре появилась сама Делайла:
- О, Владимир, замечательно, что вы здесь, - приветливо помахала она рукой, - нам нужно стерилизовать этих прекрасных молодых людей, - оказалось, что за собой она вела миниатюрную девушку лет восемнадцати, - давайте спустимся в процедурный кабинет.
«Попал, бля…» - понял Вован, но вслух неожиданно для себя произнес на английском:
- Yes.
- Это так здорово! – Восхищенно ворковала Делайла в микроавтобусе по дороге в аэропорт следующим утром. - Всем последним комиссиям не удавалось стерилизовать ни одного человека, а мы стерилизуем сразу двух! Мы подготовим репортаж и отправим его в Комитет. Те, кто нас покинул раньше времени, еще пожалеют об этом! Благодаря этим двум юным влюбленным созданиям, пожелавшим бессмертия, мы отправим руководству блестящий отчет! Мы вдохновим будущие комиссии! А те трое предателей, даже если и состряпали какую-нибудь кляузу, ничего не смогут доказать. Их кляуза просто не будет соответствовать действительности…
Додзи и Дава – так звали жениха и невесту – держась за руки, смущенно поглядывали друг на друга, не слушая тирад сидящей напротив них важной белой леди. Тойво и Мишель равнодушно смотрели в окно. И только наблюдатель-стерилизатор Владимир Богомолов с широкой улыбкой поддакивал и подмигивал Делайле с заднего ряда. Он думал о том, как удачно смог во время стерилизации Додзи и Давы незаметно для всех созвониться с Авдеем, и успешно провести всю процедуру, следуя наговариваемым ему в ухо указаниям. «Мы тоже тут не хухры-мухры, нах», - так и подмывало его похвастаться перед всеми.
- Владимир, - обратилась к нему Делайла, - вы, как триумфатор, наверное, хотите по традиции привезти Додзи и Даву в свой город, чтобы их знакомство с большим миром началось с ваших родных мест?
- Традиции? – Непонимающе уставился на начальницу Вован.
- Сейчас так мало стерилизэйшн, что каждый считает большой успех, - вздохнул Тойво, - стерилизатор – герой, и он везет свой подопечный себе домой свой город. И в его город – им бессмертие оперэйшн. Да, уже такой традишн.
- А, это… Да, конечно, по традишн, - поспешил подтвердить Вован.
Микроавтобус заехал на парковку перед аэропортом.
Через две недели Додзи и Дава поженились, после чего им сделали генную операцию. Они пожелали именно так – сначала связать себя узами брака, а потом обрести вечную молодость. Юным непальцам очень понравилась Москва, и они решили провести здесь некоторое время - тем более что Авдей предложил им бесплатно пожить в гостинице комитета стерилизаторов. Вован тяготился общением со смешливыми и, в то же время, стеснительными молодоженами, но Авдей проявил к ним неожиданный интерес. Возможно, сказывались выработанные привычки и этикет стерилизатора, и он чувствовал за них профессиональную ответственность. Возможно, его привлекала простота и непосредственность их поведения и общения, которой лишены жители мегаполиса. В любом случае, он с готовностью взял их под свою опеку – показывал городские достопримечательности, водил по музеям, рассказывал о духовной и цивилизационной преемственности Москвы и России, как третьего – и последнего, вечного Рима. Додзи и Дава удивительно легко и искренне приняли мировоззрение «вечного третьего Рима». С благоговением шептались о чем-то, оглядывая кремлевские стены, записались на курсы русского языка, почтительно склоняли головы при виде какой-нибудь церкви, пытались напевать «Москва, звонят колокола».