С наступающим Рождеством Христовым!
ГЛАВНЫЙ ВОПРОС РОЖДЕСТВА
О Рождестве Христовом написано тысячи и тысячи книг. Ученые, мистики и художники тщетно бьются над загадкой события, перевернувшего мир 2000 лет назад. Но главное остается не в научных трактатах. Главное даже не то, как душа человеческая откликается на историю Рождества хрупкого Младенца в далекой Палестине, нет. Главное — в отношении человека к Основателю христианства. И то, как это отношение меняет человеческую жизнь здесь и сейчас, сегодня. Об этом (и не только) и пойдет речь в моем рассказе.
Далекая провинция
Весной 64 года до нашей эры, вмешавшись в спор местных царьков, римляне, под предлогом установления мира и порядка, присоединили к своей империи Палестину. Эта земля издревле была ключом всего Ближнего Востока. Сюда сходились торговые пути из Египта, Греции, Месопотамии и Индии. Палестина была удобным плацдармом для удара по главным конкурентам римлян в Азии — персам.
Основное, что удивило римлян, была вера местных жителей. Римские историки с удивлением писали, что иудеи почитают только Одного Бога. Местным жителям был абсолютно чужд религиозный синкретизм, они категорически отказывались почитать многочисленных богов Олимпа, а что важнее — божественного императора. Ты мог верить во что угодно и в кого угодно, но раз в год был обязан почтить прилюдно статую божественного императора щепоткой ладана. Это было что-то вроде ежегодной присяги на лояльность государству.
Идея о Единой Первопричине бытия была достоянием лучших из античных философов. А тут римляне столкнулись с целым народом, который эту идею исповедовал. Обладание Палестиной было настолько нужно империи, что римская власть не решилась что-либо менять в религиозной жизни народа. Даже «щепотку ладана» оставила «на потом»! Землю Иудеи разделили на несколько областей, над которыми поставили номинальных правителей из местных семей. Реальная власть и общее управление новой провинцией было передано прокураторам — генералам, которые, опираясь на воинскую силу, контролировали политический процесс. Прокураторы, в свою очередь, подчинялись префектам Малой Азии —полномочным представителям императора. К 4 году до нашей эры римляне настолько укрепились в Палестине, что решились ввести подушный налог. Для уточнения количества жителей провинции было решено провести ценз — перепись населения.
Мир в ожидании перемен
К этому времени римляне очутились в состоянии острого духовного кризиса. Старые верования и мифы вызывали у образованных людей откровенную насмешку. Религия превратилась в гражданский институт, внешняя лояльность к которому приравнивалась к патриотизму.
Был воскрешен материализм Эпикура и Демокрита, который рассматривал Вселенную как случайное сочленение мельчайших частиц, обреченное на распад и уничтожение. «Осень мира» — так назвал поэт Лукреций надвигавщуюся катастрофу в своей поэме «О причине вещей». Раз все катится под откос, то вывод римляне сделали своеобразный: «бери от жизни все!». Пиры сменялись сексуальными оргиями, разводы и самоубийства стали нормой общественной жизни.
Но не все были готовы принять собственную жизнь как абсолютную бессмыслицу. Римляне попытались заполнить духовный вакуум импортом чужих религиозных культов. Египетская Исида и персидский бог Митра, фригийская Кибела и греческие мистерии — все это обильно приправлялось магией, ворожбой и астрологией. Оккультные увлечения захватили все слои общества. Над Римом звучали серебряные колокола буддийских ступ, хриплые трубы звали в храмы персидских огнепоклонников. Стоики, киники и эпикурейцы предлагали разные способы утоления человеческой религиозной жажды. Философы пытались добраться до Первопричины бытия, иудейские общины молились Единому Богу, даосисты изрекали парадоксы о непостижимом Дао. А за воротами Вечного Города грозная поступь железных римских легионов заставляла содрогаться землю.
В этом хаосе мистицизма и поверхностной религиозности то там, то здесь вспыхивала надежда, что появится, наконец, тот, кто выведет человеческую мысль из лабиринта. Индуисты ждали очередного воплощения бога Вишну, буддисты — Будду Майтрейю, поэт Вергилий писал о Младенце, который откроет новую Сатурнову Эру, а иудеи чаяли Мессию, которого на греческий лад в Риме называли Христом. Шепотом передавались предсказания легендарных сивилл о человеке, способным уничтожить империю. Тацит пишет о таинственном Избавителе, которого ждут народы Востока в Иерусалиме. Кто-то представлял его в виде грозного завоевателя, каким был Александр Македонский. Другие — в виде вдохновенного религиозного реформатора. Третьи — как великого мага и чудотворца. Но все сходились в одном: рождение такого властителя не может пройти незаметно. «Муж силы» должен родиться в блеске золота и быть с первого дня облачен в багряные царские одежды. «Как солнце восходит на востоке и бывает видно до запада, — говорили древние, — таким будет явление этого человека».