В чем сущность Церкви? Она — в соединении со Христом и даром Его Любви, в явлении и присутствии в мире этой любви как жизни. И венец её — Жизнь Вечная, возводящая каждого из нас путем обОжения, к радости и полноте Богообщения.
Потому и сказано: «…сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13: 13).
Приходи в церковь! Отдавай свою любовь тем, кто рядом: болей их болью, радуйся их радостями. Только здесь и только так — после Исповеди и Причастия в самоотдаче во Христе, в этой действенной любви к ближнему — преодолевается разделение падшего мира. Только здесь призыв апостола Павла: «Спешите делать добро» (Гал. 6 : 9) обретает свой подлинный, глубинный смысл: «Что сделали малым сим — сделали Мне» (Мф. 25: 40). И пусть этот «малый сей» тебе неприятен, чужд и отвратителен. Прежде всего — он не «твой». Прежде всего, он принадлежит Христу. Даже если он мусульманин, иудей, индуист или атеист — он все равно Христов. Христос умер за него и Воскрес. Вот и отдай Богу — Богово. Отдай ближнему тот дар любви, который Господь на каждой Литургии вкладывает в твою душу! И как ответ на протянутую ближнему любовь, в сердце с особой радостью зазвучит обетование Господа: «Я с вами во все дни до скончания века!» (Мф. 28: 20).
МАЛАЯ ПАСХА
Апостолу Павлу принадлежат слова: «Если Христос не воскрес — вера ваша тщетна». И сколько бы тысячелетий не прошло после них, какими бы событиями не пичкали людей СМИ, новость о Воскрешении Христа остаётся для мира новостью Номер один. Но парадоксальным образом именно это благовестие, составляющее сердцевину христианства, выветривается и выхолащивается сегодня из христианского сознания.
Современный православный христианин, сам того не подозревая, замечательно обходится без вести о Воскрешении Господа, воспринимая её как некую звуковую помеху своей комфортной душевной веры в бессмертие души. Он слышит привычные формулы богослужения: «поглощена смерть победой», «Христос воскресе из мертвых — смертию смерть поправ». Но его лично, его духовного опыта эти слова касаются так же мало, как орбита кометы Галлея. Воскресение становится как бы частным фактом из «частной жизни» Богочеловека Иисуса Христа. Да, Христос признаётся Богом. Но именно поэтому факт Его воскресения «ничего особенного» из себя не представляет: ведь Бог всесилен, Ему всё возможно. Мало того, если спросить обычного православного прихожанина прямо и в лоб: «что такое смерь?», ответом будут туманные размышления о том, что смерть, конечно, страшная штука. Но со смертью жизнь не кончается, а начинается новый духовный этап существования в неком другом измерении. Смерть — как рождение младенца, который не может представить себе в утробе матери многообразия мира, а потому — не верит в жизнь после родов. И это — в лучшем случае. В худшем человек скажет, что религия очень важная и нужная вещь, а смерть — это факт, а за фактом — только теории и домыслы, о которых с уверенностью невозможно что-либо сказать.
Но именно в подобном взгляде на смерть нет ничего нового. Он был известен задолго до Рождества Христова и распространён чрезвычайно широко — от Индии до Британии. В эту комфортную веру в бессмертие души Воскресение Христово просто не вписывается как нечто нелогичное и ненужное. Действительно, зачем воскресать Христу, если душа и так бессмертна, а добрые за гробом — получают доброе воздаяние, а злые — вечное мучение? Он воскрес, но это — Его личное дело. В историческом христианстве произошёл возврат к дохристианскому пониманию смерти, признающему смерть «законом природы» — т. е. присущим самой природе явлению. А раз явление присуще природе, то бороться с ним бессмысленно. Надо лишь примириться с неизбежным ходом вещей, свыкнуться с мыслью о другом, загробном мире, куда душа, освобождённая от уз телесности, неизбежно впархнёт сияющей Жар-птицей. Тело — земле, душа — Богу. Перед нами рецидив платоновской идеи о том, что «тело — темница духа».
Но раннее христианство говорит совсем о другом. Христианство — не вера в посмертное существование, а вера во Христа. Именно Он, Распятый и Воскресший — Центр христианства. Радость пасхального торжества, живущая доныне в церковных песнопениях и молитвах, состоит в том, что Воскресение Христа не отделяется от жизни любого христианина. Смерть — не врата в лучшую загробную жизнь, а страшное зло, разрушающее единство человеческой природы. Той природы, которая задумана Богом как воплощённый дух и как одушевленное тело. Бог сотворил человека, чтобы «хранить и возделывать землю» — т. е. воплощённым Ангелом-Хранителем материи. И разделение нерасторжимого единства этого человека на душу и тело, распад этого единства в акте смерти — прямое нарушение воли Божьей, духовная катастрофа вселенского масштаба. Нет, в смерти не исчезает душа, ибо не дано твари уничтожить сотворённое Богом, но погружается во тьму безжизненности и бессилия.