* * *
Итак, нашу культуру можно назвать первой в истории человечества, которая пытается игнорировать смерть, не замечать её и вытолкнуть за периферию жизни. И если современные люди верят в некое «посмертное существование», вера эта настолько размыта, что не способна влиять на жизнь человека здесь и сейчас. Мало ли что — там? Важно — что здесь! По сути, перед нами атеистическая боязнь смерти, предпочитающая не отвечать на извечные вопросы человека, а попросту отмахиваться от них.
В мире, где живой человек стал богом, мёртвый — окончательно перестал считаться человеком.
О том, что привело цивилизацию к такому отношению к смерти и о том, что может противопоставить христианское сознание современной культуре смерти, мы поговорим в следующий раз.
ОГОНЬ С НЕБА
«Духовной жаждою томим, — пишет Пушкин в своем бессмертном “Пророке”, — в пустыне мрачной я томился…». Эти слова поэта — диагноз и приговор современной нам техногенной цивилизации. Кажется, никогда мир не был настолько сыт, настолько технически развит и комфортен для человека. Но посреди изобилия супермаркетов, среди гула поездов и самолетов, в паузах между хохотом телевизионных ток-шоу он ощущает страшное одиночество и пустоту. Среди миллионных городов — он чувствует себя как в пустыне. В этой пустыне лицом к лицу перед человеком встает то, от чего он всегда отмахивается и чего страшится больше всего на свете — его смерть. И тогда страшный крик отчаяния и ужаса — совсем как показано на картине Мунка, — исторгается из его глотки. Для чего жить, для чего эта сытость и комфорт, если впереди — небытие и тление? Зачем суетиться, если человек страшно одинок? И нет ответа на этот вопрос.
А ведь казалось, ответ на человеческие вопросы рядом. «Не хлебом единым жив человек, — говорит Христос, — но всяким словом, исходящим из уст Божьих» (Мф. 4: 4). Иными словами, хлеб и комфорт — замечательные вещи. Но человек — не корова, которой достаточно теплых стен коровника и свежего сена. Человек — больше животного, его суть — не во внешнем, а во внутреннем. Суть человека — не в телесных отправлениях, а в потаенной жизни духа.
Но именно сюда современная техногенная цивилизация направила главный удар. Она стремится заменить подлинную жизнь духа — на фальшивку. Под «духовными запросами» нынешний мир подразумевает все что угодно: от жажды развлечений до научных изысканий. Однако если вглядеться в само слово «дух», то окажется, что оно употребляется только к тем явлениям человеческой жизни, которые невозможно ни описать, ни определить в привычных категориях материальной логики. Под удовольствием от просмотра фильма можно наставить звездочек — от одной до пяти. Научную работу оценят коллеги и возьмут на вооружение промышленные корпорации. Но какими звездочками оценишь рассвет в горах? Или молитву? Как можно рационализировать любящий взгляд своего ребенка? Или странное ощущение от встречи с человеком, которого мы называем «одухотворенным»? Эти ощущения — внутренний факт. Они — существуют, они — наше глубоко личное и не объяснимое никакими внешними законами материи переживание. И именно это внутреннее духовное переживание человек воспринимает как реальность. И именно по этой внутренней, не поддающейся учету реальности он оценивает внешние события жизни. Хорошая книга заканчивается, после фильма следуют титры, научная работа уходит в печать. Но тот внутренний критерий, по которому оценивается и книга, и фильм, и научная работа — остается. Он-то и есть — дух человека. И этому человеческому духу мало книги, фильма или научной работы. Он жаждет большего. Того, чего не может дать современный техногенный мир со всеми его подделками под духовность. Что же это?