Во гробе зрящи».
Пускай холмы горят в огне:
«О Мати! Не рыдай о Мне!»
Пускай хохочет потный сброд
У цепи оцепленья,
Пускай как пламя сердце жжёт
Всеобщее презренье,
Пускай Апостолы бегут
Из Иерусалима,
Свершается неправый суд
И смерть неотвратима… —
Пускай! Всё сгинет как во сне
Рассветом Воскрешенья:
«О Мати! Не рыдай о Мне!»
Оставь свои сомненья!
III. КОЛЫБЕЛЬНАЯ
БОГОМАТЕРИ
Всё, что надеялась, всё, что хотела:
Боль моя, Радость и Страх —
Как тяжело мне любимое Тело
Мёртвым держать на руках!
Лик запрокинут, пальцы устало
Стынут в дорожной пыли…
Милый мой, Милый! Разве так мало
В мире этом земли?
Дай я тебя ещё покачаю:
Баюшки-спи-засыпай…
Нет, ничего я не забываю,
Только скорей воскресай!
IV. АПОСТОЛЫ
Хладное Тело
В гроб положили,
Камнем несмело
Наспех прикрыли.
И уходя,
За спиной оставляли
Божье Дитя
И наши печали.
Разве Он сможет
Сгинуть в могиле?
Господи Боже
Что натворили…
V. ПЁТР
Когда у Престола и Чаши Причастья
Встану безмолвно, главу преклоня,
То слышу одно среди света и счастья:
«Симон Ионин, ты любишь Меня?»
И сердце ответствует, сердце готово
Вслед за Тобой — хоть в горнило огня…
Но слышу печальное снова и снова:
«Симон Ионин, ты любишь Меня?»
И сразу проявятся смутною тенью
Полночь ареста, костры, солдатня,
Служанка, ругавшаяся с оцепленьем,
Тысячник римский, седлавший коня.
Как холодно было! Присев у жаровни,
Тут же я узнан был чьим-то слугой
И сразу — допрошен… Спокойно и ровно
Лгал, отвечая: «Не знаю Сего»
«Не знаю, не зна…» Я готов на колени
Встать был, и клясться чем было святым.
Но петел пропел… Петушиное пенье
Стало отныне кошмаром моим.
Изыдя наружу, я горько заплакал.
Свет восходящего страшного дня
Укором мне был, и вопросом, и знаком:
«Симон Ионин, ты любишь Меня?»
Мне нужно прожить было четверо суток,
Нужно пройти, как сквозь шторм – кораблю,
Чтоб честно сказать через тот промежуток:
«Господи Боже! Ты знаешь: люблю!»
VI. СТРАСТНАЯ СУББОТА
Ты будешь искать Меня
в ласковом ветре —
Но не найдёшь Меня.
Ты будешь искать Меня
в блеске солнца —
Но лишь ослепнешь от его света.
Ты будешь искать Меня
в своём сердце —
Но обрящешь лишь тень Мою.
Ты будешь искать Меня
в своей памяти —
Но и там буду не Я.
Ибо жажда утоляется
только одною водою.
Ибо найти Меня можно
только во Мне Одном.
VII. Да молчит всяка плоть
«Да молчит всяка плоть». Блики свечек
Через стёкла взирают в окно,
И готово к таинственной Встрече
В тёплой Чаше – вода и вино.
«Да молчит всяка плоть». Фимиама
Пряный запах, кадильницы звон,
Список праведных от Авраама —
И до самых последних времён.
«Да молчит…», и внимает в молчанье,
В просветлённом своём полусне,
Как сквозь годы и мглу расстоянья
С миром Ты говоришь в тишине.
Не прошу ни знаменья, ни чуда,
Даже светлого дара страдать:
Только б ворогам, яко Иуда,
Тайной Вечери днесь не предать.
Пусть закончу безвестной могилой,
Сгину в пропасти небытия —
Да исправится яко кадило
Пред Тобою молитва моя.
VIII. УТРО ВОСКРЕШЕНИЯ
Ещё усталая клубится
За городом ночная мгла,
Ещё заплаканные лица
Кладут поклоны без числа,
Ещё у замкнутого гроба
Пасхальные колокола —
Молчат. А ненависть и злоба
Казалось все превозмогла —
Но там, под сводами гробницы
Уже живой сияет взор,
И сердце бьётся и искрится
И Ангелов чуть слышен хор.
В оттенки меди и корицы
Окрашен предрассветный лес...
Сейчас, сейчас проснутся птицы
И запоют:
Христос Воскрес!
IX. Белый, белый храм
Белый, белый храм
В облаке сирени.
Затворюсь и там
Преклоню колени.
Ночь сквозь переплёт
На оконной раме
Глянет и зайдёт —
Помолиться в храме.
Чем не монастырь
И обитель верных?
Растворю Псалтирь
И начну вечерню,
Потекут слова…
В тополях над садом
Теплятся едва
Звёздные лампады.
Господи, воззвах, —
Повторит над клёном
Хор незримых птах
Соловьиным звоном.
Ведь на то весна,
Чтобы даже птица
В роще у окна
Начала молиться.
Для того и храм