Однако после полудня у Макса Губера, Кхами и Джона Корта еще появится повод с лихвой компенсировать свою охотничью сдержанность… И выстрелы все-таки прозвучат, но они станут сигналом не к нападению, а к обороне…
С утра путешественники проплыли уже добрый десяток километров, следуя по прихотливым извивам реки, хотя в целом сохранялось ее общее направление к юго-западу. Холмистые берега окаймляла густая зелень исполинских деревьев, в большинстве своем шелковичных, чьи зонтообразные кроны создавали зеленый «потолок» над водой.
Только представьте себе: хотя ширина реки не уменьшилась, достигая порой пятидесяти — шестидесяти метров, нижние ветви этих шелковиц соединялись между собой, образуя настоящий коридор или туннель зелени, и под этими пышными сводами тихо журчала и хлюпала вода. Буйное переплетение ветвей, да еще обвитое серпантином лиан, становилось как бы растительным мостом, по которому ловкие клоуны-акробаты, и уж во всяком случае четверорукие лесные жители, могли бы запросто переноситься с одного берега на другой.
Хотя грозовые облака еще клубились над горизонтом, солнце уже появлялось в разрывах туч, и его лучи отвесно падали на водную гладь.
Кхами и его спутники не могли не восхищаться этим плаванием под зелеными куполами. Оно напоминало им блуждание в лесной чаще, вдоль затененных звериных троп, только на этот раз безо всякой усталости, без докучливых преград в виде зарослей колючих трав и кустарников.
— Ей-богу, этот лес Убанги — настоящий парк, — заявил Джон Корт, роскошный парк с прекрасными деревьями и проточными водами! Кажется, что ты находишься в Национальном парке[150] Соединенных Штатов, у Миссури[151] и Йеллоустона!..[152]
— Парк, который кишмя кишит обезьянами! — заметил Макс Губер. — Можно подумать, что весь обезьяний род назначает здесь друг другу свидание!.. Мы попали в королевство четвероруких, где царствуют шимпанзе, гориллы, гиббоны…
Метафору Макса Губера вполне оправдывало огромное количество этих животных, которые буквально оккупировали берега, свисали с деревьев, бегали и прыгали в глубине леса. Никогда еще Кхами и его друзья не видели ничего подобного, не наблюдали такого фейерверка прыжков, ужимок и кривлянья. Какие вопли, кульбиты, живые гирлянды мохнатых тел… А какую блестящую серию обезьяньих гримас мог бы запечатлеть своим аппаратом фотограф!
— Но, в конце концов, все это очень естественно! — размышлял вслух Макс Губер. — Разве не находимся мы в самом сердце Африки?.. И я полагаю, что совершенно ничтожны различия между конголезскими четверорукими и туземцами, за исключением Кхами, само собой разумеется…
— Это различие вполне явственно, возразил Джон Корт. — Человек отличается от животного, как существо, наделенное разумом, от существа, которое подчиняется лишь обезличенному инстинкту…
— Инстинкт надежнее разума, мой дорогой Джон!
— Я не стану возражать, Макс. Но эти два жизненных фактора разделены бездной, и, пока она не заполнена, школа трансформизма[153] не примет утверждения, что человек происходит от обезьяны…
— Совершенно верно, — согласился Макс Губер, — здесь не хватает звена в цепочке, промежуточного типа между антропоидом[154] и человеком, с меньшей подчиненностью инстинкту и большим присутствием разума… А если недостает именно такого типа, то лишь потому, что его и не было никогда… Да если бы он даже и существовал, то проблема, поднятая учением Дарвина, еще не была бы решена… Так, по крайней мере, я думаю…
Но в этот момент назрели более важные дела, чем попытка определить, все ли живые существа связаны между собою на основе тезиса, что природа не развивается скачкообразно… Следовало принять срочные меры предосторожности против враждебных выходок обезьяньего отродья, устрашающего по своему численному превосходству. Было бы крайне неосмотрительно пренебрегать таким окружением. Эти четверорукие образовали целую армию из всего обезьяньего населения Убанги. И невозможно было ошибиться в значении их действий, требовалась быстрая и решительная самооборона.
Проводник с большим беспокойством наблюдал за шумным поведением "меньших братьев". Это видно было по его озабоченному лицу, к которому приливала кровь, по нахмуренным густым бровям… В глазах его читалась напряженная работа мысли, лоб избороздили глубокие складки.
— Будьте начеку, — сказал он, зарядите свои карабины и держите патроны поблизости. Я не знаю, чем все это может обернуться…
— Подумаешь! Один выстрел, и эта банда разбежится, — небрежно бросил Макс Губер и приложил к плечу карабин.